Одного поля ягоды - Рита Браун

- Прости меня. Я хотел сказать - ты выйдешь за меня замуж? Я буду счастлив и польщен, если ты окажешь мне честь и станешь моей женой, - он замер.

Рамелль провела рукой по его волосам.

- Кертис, я не могу. Ты знаешь, что я не могу и знаешь, почему.

Если он и знал, то все равно хотел это услышать.

- Селеста?

- Селеста. Я люблю ее. И всегда буду любить.

- Так странно, когда твой соперник - твоя же сестра. Я... я вижу, как ты ее любишь, но, Господи, я хотел бы, чтобы ты вышла за меня. Я люблю тебя, - он сам удивился своим словам.

- И я тебя люблю. Я люблю вас обоих, - она протяжно вздохнула. - Когда ты приезжал к нам, я глядела на тебя и все думала, как бы это было - заняться с тобой любовью. На вечеринке в честь Споттса, когда ты так удивил нас тем, что тоже идешь на фронт, я поняла, что если ты вернешься, я буду любить тебя, если ты захочешь.

- Захочу тебя? Я прошел бы всю войну снова, если бы знал, что в конце меня будешь ждать ты, - Кертис снова поцеловал ее и крепко обнял. Он боялся ее отпускать.

- Я счастлива, что мы любим друг друга. Если бы ты жил здесь, меня бы ничто не удержало, - он начал было что-то говорить, но Рамелль продолжила: - Нет, даже не помышляй об этом. Ты построил свою жизнь не здесь, а в другом месте. И как бы сильно ты меня ни любил, менять ее на меня нельзя.

- Не говори так.

- Это единственная вещь, которой меня научила твоя сестра. Место. Место и способ мышления.

- Должно быть, ты ее очень любишь.

- Да.

- А вы... - он смущенно запнулся.

- Да. Да, и за это я ее тоже люблю. Странно, это так странно. Я не чувствую себя виноватой. Я не чувствую, что предала ее, наоборот, ощущаю, что любить тебя - это самое естественное, что только может быть. Любовь к тебе дает мне возможность любить ее еще сильнее, а любовь к ней питает мою любовь к тебе. Как ты думаешь, может быть так, что любовь приумножается? Мы привыкли думать, что ее нужно делить. Но она словно свет, проходящий сквозь бриллиант. Она множится.

- Надеюсь, что так, - Кертис коснулся ее щеки, провел пальцем по очертаниям прекрасных губ и подумал, что сейчас взорвется от охвативших его чувств.

В тот же вечер, когда Рамелль и Кертис вернулись, Селеста рассказала им о визите Брутуса к Карлотте. Вместе они сошлись на том, что ни за что на свете не дадут Брутусу пребывать в убеждении, что он смог подкупить Чальфонте. Они сами воздвигнут памятник в честь Споттса и погибших раннимидцев. Стоит только стравить "Дочерей Конфедерации" с "Сестрами Геттисберга", и деньги соберутся мгновенно. Кроме того, и Селеста, и Кертис пожертвуют кругленькие суммы.

Вечером Селеста, как обычно, сидела в кровати и читала. Она продиралась сквозь марксов "Капитал" на немецком, но ни за какие коврижки не призналась бы в этом Фейри Тетчер.

Селесте был сорок один год, в конце ноября ей должно было исполниться сорок два. Она оставалась по-прежнему красивой, даже сияющей. Каждое утро она выезжала на прогулку верхом, как привыкла делать с самого детства. Тело ее было подтянутым и гладким. Рамелль прижалась к ней и задумалась о том, стоит ли и возможно ли сравнивать красоту Кертиса с красотой его сестры или же это глупая затея? Пусть каждый просто остается собой.

- Дорогая, ты в курсе, что Джатс стала великолепно играть в карты? - Селеста обняла ее.

- Хорошо. В следующий раз сыграю в паре с ней. А где сегодня была Кора?

- Я отправила ее в город, в кино. Поглядеть на Глорию Свенсон в "Мужчине и женщине". Кора ни разу не была в кинотеатре, ты знала?

- И что она сказала?

- Сказала, что у нее голова разболелась. И что она лучше послушает, как Айдабелл играет на аккордеоне. Так она может и слушать, и различать цвета, - рассмеялась Селеста.

- Стоящая книга? - Рамелль заметила название.