Лёд и пламень - Максин Барри (1996)

Брайони взяла напрокат машину и отправилась к холмам. И хотя без привычки к правостороннему движению она чувствовала себя за рулем словно бы на месте пассажира, машина полностью подчинялась ей. Она знала куда едет, но регулярно сверялась по разложенной рядом карте. Ферма Коулдстрим располагалась в трех милях от города, у самого подножия горы Мансфилд. Почему Кристофер так хотел купить ее, было понятно. Непонятно другое: почему этот фермер с труднопроизносимым именем Элиас Элсворси не желает продавать ее.

Осматривая вчера город, Брайони зашла в кафе пообедать. И там случайно услышала, как две официантки обсуждают старика Элсворси и его ферму. Она бы не заинтересовалась этим разговором, если бы они не упомянули имя Кристофера. Одна из официанток сказала, что едва ли он когда-нибудь зайдет к ним в кафе, а другая, постарше, жалела старика фермера, которого он якобы сгоняет с земли. Все это Брайони взяла себе на заметку.

А местность вокруг была славная. Клены не походили на йоркширские, но зато росли они здесь во множестве, и осенняя листва их, переходя от зеленой к желтой, а затем медной или ярко-красной, живописно расцвечивала окрестности. Опустив стекло, Брайони слушала незнакомых ей американских малиновок, которые пели, сидя на изгородях, и с удовольствием вдыхала свежий воздух полей. Неприметная белая стрелка указывала на ответвление к ферме Элсворси, и Брайони пришлось резко нажать на тормоза, чтобы вовремя сделать поворот.

Подъехав к ферме, она обнаружила, что та не имеет ничего общего с Равенхайтсом, хотя ощутила странное чувство ностальгии, остановив машину перед белым домом из дерева и камня. На крыльце залаяла собака, но не серо-белая, как Вайлет, а серовато-коричневая овчарка с понурой мордой и печальными глазами.

Брайони улыбнулась, выходя из машины, — и тут же замерла, похолодев. В открытую дверь высовывались два ствола дробовика, за которыми виднелся старик — его светло-карие глаза угрюмо следили за подъехавшей к дому незнакомой машиной.

Элиас Элсворси опустил дробовик и, прикрикнув на все еще лающую овчарку, вышел из дома. Загорелый, обветренный, с копной буйных седых волос, он выглядел как человек, который всю жизнь тяжело трудился на открытом воздухе. Что-то общее со своим отцом увидела в нем Брайони.

— Мистер Элсворси? — спросила она для начала, сделав шаг вперед и не сводя глаз с опущенного ствола дробовика и собаки.

— Да. — Старик смотрел, как она приближается. У нее была большая развитая грудь и стройная талия — фигура настоящей женщины. И одета она была соответственно. Никаких тебе джинсов или леггинсов. Простое, но элегантное пальто с меховым воротником прекрасно подходило к ее густым, красновато-коричневым волосам. И походка, как у настоящей женщины, заметил он, вспомнив, как плавно, скользяще двигалась на экране Рита Хейворт, его любимая актриса.

— Извините, мистер Элсворси, что побеспокоила вас и явилась не позвонив, но, честно говоря, я не надеялась, что вы согласитесь встретиться со мной. Я по поводу мистера Джермейна.

— Ах, вот как! — недовольно проворчал старик. — Он что, послал вас, чтобы умаслить меня? Ну что ж, по крайней мере у него хороший вкус. Я ему скажу это.

Брайони заметила, что смущенно улыбается, и тут же приняла деловой вид.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли, мистер Элсворси. Я здесь не по поручению мистера Джермейна, а сама по себе. Это… это не сразу объяснишь. Будьте так добры, скажите, почему вы не хотите продавать ферму мистеру Джермейну?

— Я ему все уже растолковал. Это мое дело, — заявил старик решительно и кивнул в сторону двери. — Но заходите в дом, хоть вы и явились не позвонив. Я только что приготовил кувшин лимонада. Не хотите попробовать?

Брайони улыбнулась.

— С удовольствием. Я никогда не пробовала домашний лимонад. У нас в Англии его не делают.

— Гм, — пробормотал Элсворси, открывая перед ней дверь.