— Я встретил Джорджа. Он шагал по дороге с важным видом, зажав деньги в руке. Джордж рассказал мне о ваших экстравагантных привычках. Вы, очевидно, давно не посещали деревенский магазин?

— Довольно давно, — я холодно улыбнулась. — Если вы действительно хотите помочь, разожгите огонь в камине. У меня ничего не получается.

— Скорее всего, в дымоходе галки свили гнездо. Как долго вы собираетесь оставаться здесь? Я могу вызвать трубочиста.

— Спасибо, не стоит беспокоиться. Я уезжаю сегодня.

— Так быстро? Зачем вообще было приезжать сюда?

Незнакомец смотрел на меня вопросительно. Я не могла обвинить его в излишнем любопытстве. На самом деле постороннему наблюдателю я могла показаться взбалмошной, если не сумасшедшей. Глаза моего собеседника были светло-карими, почти золотыми, ресницы — длинными и пушистыми. Его верхняя губа напоминала женскую — хорошо очерченная, похожая на букву «v».

— Хм… Попытаюсь объяснить. Мне хотелось исчезнуть из Лондона на несколько дней. Моя подруга, девушка, которой принадлежит этот коттедж, предложила пожить здесь. Она понятия не имела, в каком ужасном состоянии он находится. Крестную Виолы увезли отсюда, когда она заболела. В коттедже никто не жил гораздо дольше, чем мы предполагали.

— Крестная Виолы?

— Хозяйка дома. — Незнакомец довольно туго соображал, хотя и не выглядел идиотом. — Я даже не знаю ее имени. Может, вы знаете?

— Боюсь, что нет. — Незнакомец продолжал улыбаться. — Знаете, несмотря на черные полоски на лице, вы чертовски привлекательны.

Я боялась взглянуть на себя в зеркало, но всегда держалась с достоинством, даже если выглядела не самым лучшим образом.

— Вам не кажется, что девять часов утра — не самое подходящее время для флирта?

— Возможно. — Циничные нотки исчезли из его голоса. Он выглядел приветливым, почти виноватым. — Давайте найдем кастрюлю для воды, а затем я поджарю тосты. После завтрака вы скажете, в котором часу считаете возможным начать флиртовать с вами… А вот и вилка для тостов! — Мужчина снял вилку с крючка над очагом. — Где может быть нож для хлеба? Ага! — Он взял нож со стола и вручил мне. — Разделочную доску следует помыть. Нам понадобятся заварной чайник и две чашки.

— Две чашки?

— Вы полагаете, что я позволю вам давиться завтраком в одиночестве и проливать слезы, тоскуя по мемориалу Альберта? Кстати, я добавил молоко и мармелад в список покупок.

— Как вы узнали, что я живу в Лондоне?

— Мне сказал Ролливер. Ролливер работает носильщиком на станции. Вчера, когда я увидел, как прекрасная незнакомка, нагруженная двумя чемоданами, выходит из тумана, не мог сдержать любопытства. Ролливер подтвердил мои подозрения. Он сказал, что вы приехали на лондонском поезде… Я попытаюсь оживить огонь в камине. Вы, кажется, никогда не проводили летние каникулы в скаутских лагерях, не правда ли? — а затем тоном заправского Дон Жуана: — Я накрою на стол…

Мой гость уверенным шагом отправился в гостиную. Я проводила его взглядом, а затем украдкой посмотрела на себя в зеркало. Черная полоса сажи, вероятно от чайника, пересекала лоб. Мне с трудом удалось оттереть ее под струей ледяной воды. Я не была уверена, что этому человеку стоит позволять вести себя подобным образом — бесцеремонно, по-хозяйски. Положа руку на сердце, я вынуждена была признать, что рада появлению живой души. Я была так одинока!