- С Ванечкой сколько не сюсюкай, все равно бандитом растет, - пояснила я недовольно. Пусть Мишка не заблуждается на счет сына. Потом опять взглянула на Рыжего и иронично спросила:

- Кстати... Это ты что ли папа?

- А кто еще, хотелось бы мне знать?! - воинственно спросил он. В глазах его плясали омерзительные чертики.

- Ванечка, - тихо попросила я, - посиди немного на кухне, милый. Мне с Ры ... с твоим папой поговорить нужно.

Ванечка с места не сдвинулся. Стоял, теребил кармашек на шортиках. Вопросительно глядел на отца.

- Иди, Ванька, иди, - снисходительно разрешил тот.

Ванечка развернулся и колобком укатил на кухню. Ну вот, он меня уже и не слушает. Я для него больше не авторитет. Черт знает, что такое! И этот Рыжий... Я закрыла глаза. Устала. Но память вдруг сыграла со мной злую шутку. Вспомнилось, как мы стояли в прихожей у Олега, а потом - на лестнице. Вспомнились Мишкины слова: "Чей сын?.. Когда это мы с тобой успели?.." А теперь ему, значит, сын понадобился? Признал отпрыска? Обида заполыхала в душе... Бабу ему, видите ли, из мужика растят!.. Обида и гордость...

- С чего ты взял, что это твой сын? - спросила, стараясь придать голосу безразличие.

- Мне его мать три дня назад сама об этом сказала.

- Его мать была не в своем уме. Она тебе наврала.

Мне страшно было смотреть на Рыжего. Страшно увидеть, как его взгляд становится ледяным. Что я несу? Ведь ему, наверное, все давно доложили... Потому я не открывала глаза. Слышала, как он поднялся со стула. Подошел совсем близко и присел ко мне на кушетку. Тяжелый какой. Кушетка под ним, как человек, вздохнула. Взял меня рукой за подбородок.

- Ну-ка! Открывай глаза, симулянтка. Хватит притворяться умирающей.

Я подчинилась. По старой привычке? Может быть. А, скорее всего, из желания еще раз посмотреть на него. Ведь хорош же, мерзавец! Даже такой помятый.

Он смотрел на меня с нежной жалостью, затаив где-то в глубине глаз улыбку. И опять у меня возникло ощущение, что где-то я это уже видела ...

- Ты же не умеешь мне врать, - ласково усмехнулся он. - Ты никогда мне не врала.

Это, конечно, так. Почему-то именно ему, ему одному я никогда не врала - всегда говорила правду.

- Я устала.

- Угу, - кивнул он. - Сейчас отдохнешь.

Встал и ушел на кухню. Его и не было всего несколько минут, а я запаниковала. Вдруг он совсем ушел? Больше не вернется?

Он вернулся. Держал в руках странный пластмассовый шприц. Таких мне видеть еще не приходилось.

- Ой, только не в вену!

Он хохотнул.

- Как была трусихой, так и осталась.

Много он понимает! Я рожала вон как и то - ничего не боялась. Я вообще ничего не боюсь.

- Куда руку спрятала? - насмешливо спросил он и бесцеремонно залез своей лапищей ко мне под одеяло. Пришлось подчиниться. Вытащить левую руку из-под спины.

- Да не трясись ты так, - откровенно смеялся Мишка, ловко попадая иглой в вену. Как у него это просто получилось! Ничего не поделаешь, профессионал.

Он поднял голову от моего локтя. Заглянул в глаза. Сказал серьезно:

- Теперь спи, любимая. Постарайся больше не умирать.

- Послушай ...

- После поговорим.

Спорить с ним было бесполезно. Это я еще помнила. Вздохнула. Закрыла глаза. Если "после поговорим", значит, еще увидимся. Сон накрыл меня мягкими лапами.

* * *