Все ради любви - Элис Петерсон (2015)

Мне нравится разговаривать с Дэном – я знаю, что мы с Айлой не одни.

– Так мне позвонить в школу или пока не стоит? – спрашиваю я.

– Поговори с Фионой, – предлагает Дэн.

Поняв мою нерешительность, он добавляет:

– Она здесь, и она привыкла иметь дело с такими вещами.

Лучше умереть, думаю я про себя, но не говорю ни слова.

Фиона берет трубку и внимательно выслушивает меня. Потом говорит, что, на ее взгляд, стоит написать письмо ее учителю и дать понять, что происходит.

– Но что бы вы ни решили, Дженьюэри, не пытайтесь взять дело в свои руки. Я знаю, что такое конфликт родителей двух учеников – это война. И еще кое-что. Очень важно, чтобы Айла рассказала учителю. Нулевая терпимость – это прекрасно, но если дети не сообщают о случившемся, мы с вами знаем, чем это заканчивается.

Уж я-то знаю. Слишком хорошо знаю. Только тогда, когда бабуля заметила побои, она поняла, что все серьезно, а до тех пор я держала рот на замке. Для Тоби история обернулась выговором с занесением в личное дело и отстранением от занятий. Для меня – переездом в Корнуолл и глубочайшей обидой на меня Лукаса.

Мы с Айлой в пижамах, на диване, смотрим «Мамма миа!» Я так рада слышать ее смех. Мне нравится, как она подпевает Пирсу Броснану.

– Кто это, мама? – спрашивает Айла, когда мой мобильный дает сигнал. Пришло сообщение.

– Никто, дорогая, – отвечаю я.

Прости. Надо поговорить. Позвони мне. Уорд.

Я в замешательстве отключаю телефон. Это был момент слабости и глупости. Ничего не выйдет. Я даже не буду рассказывать Лиззи. И в офисе никто никогда не должен ничего об этом узнать. Интересно, что было бы, если бы Джереми знал.

Мы смотрим фильм дальше, и я отчаянно стараюсь выбросить из головы мысли об Уорде, но вдруг чувствую его губы на моих, его ладонь у меня на щеке, пальцы, стирающие слезы. Я чувствую тепло в его голосе, когда он сказал мне, что с Айлой все будет в порядке, что важна сила духа. Я стесняюсь того, насколько хотела, чтобы он поцеловал меня. Я виновата, так виновата, но не могу об этом рассказать никому. Я подсаживаюсь близко-близко к Айле.

Нужно просто выключить в голове мысли об Уорде.

– Такой забавный кусок, мамочка, – Айла указывает на экран.

Выключить и делать вид, что ничего этого никогда не было.

У меня получится.

Конечно, получится.

Это же не сложно?

В тот же вечер, поцеловав Айлу на ночь, я гляжу на ее сертификат храбрости в рамочке на стене – после операции добрый дядя-хирург вручил ей его лично.

Я мысленно возвращаюсь в тот период. Если мы проходили через такое, то что мне какой-то там поцелуй или издевательства Джеммы Сандерс. Мы с Айлой можем справиться с чем угодно, говорю я себе, закрывая дверь в комнату дочери.

22

2006 год

Самолет готовится к взлету. Бабуля делает вид, что поглощена изучением правил поведения в самолете – рассматривает картинку, на которой женщина надевает кислородную маску. Я сосредотачиваю свое внимание на Айле.

– Кто такой этот смешной дядя? – спрашивает она снова, когда я помогаю ей застегнуть ремень безопасности.

– Да, вот именно, – бормочет бабушка. Она чернее тучи.

Мой желудок сводит спазм. Скорей бы приехала тележка с напитками.

– Он… он друг семьи.

– Да уж, – вздыхает бабуля. Теперь она листает журнал «Бритиш эйрвэйз».

– Зачем он едет? – Айла смотрит на меня большими невинными глазами.

Не позволяй своему голосу тебя выдать, Дженьюэри.

– Мы идем к хорошему доктору, милая.

– У нас будут долгие каникулы, и мне починят мои ноженьки, – говорит Айла, болтая ногами.

– Верно. Ну, и Дэн хочет с нами.

– Зачем?

Бабуля расстегивает ремень и встает – ей нужно в уборную. Я не осмеливаюсь обернуться, но предполагаю, что она идет к Дэну, который сидит через шесть рядов за нами, и собирается задать ему тот же вопрос.