Тихая ночь - Чарльз Эллингворт (2012)

— Нас ошарашило, оглушило. Это было так дико: только что она была рядом — и вот ее не стало. Мы даже не успели толком узнать ее. Она говорила мало и лишь по существу. Очень жесткая, суровая была женщина. В тягловых животных никто из нас не разбирался лучше нее. Каждый раз, когда мы останавливались, не кто-нибудь, а она проверяла копыта — и прилаживала подкову, если та слетала. Я обращалась с лошадьми как с домашними любимцами, но для нее они были всего лишь тягловой силой. Потому-то именно она взяла хлыст и погнала животных по льду. Да, кто-то должен был это сделать, но из-за этого ее и лягнул мул. Звучит довольно глупо, но мы как завороженные вглядывались в лунки вниз по течению, ожидая, что она выскочит, как тюлень на плавучую льдину, и как ни в чем не бывало зашагает дальше, сухая и здоровая. Не спрашивай почему — я сейчас и сама удивляюсь. Наверное, сработал защитный механизм, который позволяет человеку справляться с шоком. Забавно, но даже лошади поддались нашему настроению и как будто успокоились. Хотя я подозреваю, что подход Реммера просто оказался более разумным. Он всегда старался вести животных за собой, а не гнать от себя, разговаривать с ними, а не бить. Пока он уговаривал их перейти реку, мы стояли на берегу и глупо таращились, почему-то думая, что наша крестьянка вернется. Райнхарт переживал больше остальных. Возможно, потому что та женщина была для него опорой и ее практичность служила ему неким буфером, броней. По сравнению с ним и я, и Реммеры были еще молодыми и здоровыми, хотя Реммер и страдал от ран. Мы все занимались физической работой по дому или на ферме. Райнхарта нельзя было назвать старым, но он был толстым и малоподвижным. Сомневаюсь, чтобы ему когда-либо доводилось совершать более длительную пешеходную прогулку, чем от Бреслау до нашего замка. Жестоко ошибается тот, кто недооценивает мелочи, Ева. Например, ботинки. Они принадлежали брату Райнхарта, заядлому альпинисту, и были на полразмера малы. Райнхарт не жаловался, но я знала, что каждый шаг был для него пыткой. В ландо он чувствовал себя отлично: ловко прятался от ветра, закутывался в одеяла и почти все время спал. Но когда мы пошли пешком, думаю, он осознал, что у него не хватит сил — ни физических, ни моральных. Особенно после первой ночи в самодельной палатке. Было уже не так холодно, как в первые дни перехода, но оттепель во многих отношениях была даже хуже. Мы лежали на куске брезента, постеленного прямо на грязь и снежную кашу. Промокшие до самых костей. Ты когда-нибудь носила манто, которое насквозь пропиталось водой и несколько дней не высыхало? Это отвратительно. Мех напитывается влагой и начинает гнить — превращаясь в вонючее, слизкое, разлагающееся нечто. Но я должна была держаться за него, потому что оно давало тепло. Тот запах до сих пор меня преследует. Фу!

Мими поморщилась от отвращения и умолкла.

— Разве нельзя было найти какое-нибудь укрытие, хотя бы сарай? Или дом? Вдоль дороги есть гостиницы. Вам наверняка что-то попадалось.