Тихая ночь - Чарльз Эллингворт (2012)

Он взял свой летный комбинезон, повернулся и скрылся за дверью.

* * *

Ночь тянулась бесконечно. Не в силах совладать со своими страхами, Мари-Луиз вышла из дома и направилась к цитадели, под стенами которой Жером впервые поцеловал ее в то далекое мирное лето. Долгие летние сумерки еще подкрашивали небо кобальтовыми переливами, хотя солнце уже давно закатилось за горизонт. Мари-Луиз цеплялась за них взглядом, когда до ее слуха донесся отдаленный гул, шум авиадвигателей. Долину, не смевшую в военное время загораться огнями, поглотила непроглядная тьма, и только на западе линию горизонта отмечала слабая полоска света да первые звезды подсвечивали тонкую тесьму Млечного Пути. А на севере тяжелогруженые бомбардировщики отвоевывали у земного притяжения каждый метр высоты. Пока они кружили и выстраивались невидимым порядком над берегом, их рев пульсировал и плавно переходил от тона к тону. Время от времени вспыхивала сигнальная лампа, указывая на источник звука, который казался рассеянным в зыбком пространстве, соединявшем небо и землю. Медленно, по мере того, как меркли отблески заката, рев становился далеким гулом, а иглы света исчезали, оставляя за собой лишь кромешную темноту и лай собак, доносившийся откуда-то из долины.

Мари-Луиз вглядывалась в черную даль и, когда глаза привыкли к темноте, стала различать контур леса. Она представляла подругу, которая была сейчас там, внизу, вместе с Этьеном и остальными; как она прячется в канаве у обочины или в старом сарае, примыкающем к железной дороге в точке, откуда видно подъезд к мосту. Рискнут ли они закурить? Установили ли они заряды? Мари-Луиз воображала их напряженное ожидание, невозможность уснуть и свистящий шепот, которым они снова и снова перечисляли все возможные варианты развития событий. Она пристально всматривалась в темноту, но та ревниво хранила свои тайны.

Мари-Луиз пошла обратно по мощеным улицам, на которых теперь не было никого, кроме кошек, иногда выскакивавших из-под ног. Когда она оказалась на маленькой площади перед своим домом, из открытого окна соседей донесся стук домино и мужские голоса. Два дня назад на этой самой площади ей не давал прохода пьяный Адам. Как и он тогда, Мари-Луиз стала метаться взад-вперед. Небо над головой обрамляли шпалерники, а единственным спутником был бой церковных часов, раздававшийся каждые пятнадцать минут. Промежутки между ударами казались все длиннее и длиннее, пока наконец, чуть выждав после перезвона колоколов, возвестившего новый день, Мари-Луиз не вошла в дом.

Она продолжала ходить взад-вперед по гостиной под метроном других часов. В конце концов за окном посерел восточный край неба и Мари-Луиз села, изнуренная расстоянием, которое прошагала туда-сюда.

Девушка вздрогнула и проснулась. Солнечные лучи преломлялись в стеклах полуоткрытого окна и раскрывались блеклым спектром на краске и никотиновых разводах стены напротив. С вишневой ветки, медленно раскачивавшейся на слабеньком ветерке, за Мари-Луиз наблюдал скворец. Солнце стояло высоко. Мари-Луиз в панике посмотрела на часы. Без пятнадцати семь. Глаза слезились, перед ними все плыло. Мари-Луиз потерла веки и снова посмотрела на циферблат. Большая стрелка рванулась на одну минуту вперед. Девушка быстро встала и вышла на площадь, под тень лаймовых деревьев.