Месть женщины - Наталья Калинина (1995)

— А что еще сказал твой Али? — Лючия повернула голову и тут же отметила, что фаллос Фаруха снова заметно увеличился в размере. А ведь они закончили заниматься любовью минут пятнадцать назад, не больше. Она ощутила приятное жжение внизу живота, но попыталась сосредоточиться на своих мыслях Сейчас очень важно принять решение.

— Али говорит, мы должны держаться подальше от этого человека. У него очень длинные руки. Его приятели убили другого плохого человека аж в Бразилии. Лу… Госпожа, я боюсь за тебя. Если с тобой что-то случится, я… я повешусь.

— Скажите на милость, какой примитивный способ ухода из жизни выбрал мой возлюбленный, — сказала Лючия, изо всех сил пытаясь скрыть, что ее растрогали слова Фаруха. Повлажневшие глаза выдали ее состояние, и обрадованный Фарух с проворностью дикой кошки очутился сверху и в мгновение ока овладел ею.

— Мы поженимся, и я увезу тебя в Анталию, — шептал он, отдыхая на ее широкой мягкой груди. — У моих родителей есть свой дом. Они будут очень рады. Когда они увидят тебя, они поймут, что я не мог поступить иначе. У нас родится много детей, — бормотал Фарух.

— Ненавижу детей. Орут не переставая и какают в пеленки. Вот Лиззи была замечательной малышкой. Представляешь, начинала кряхтеть, когда ей хотелось какать. И была такая тихоня, что мы, помню, боялись, не больная ли она, — с удовольствием вспоминала Лючия. — А твои родители… они не будут против нашего брака? Ведь я американка и католичка, а ты…

— Нет, что ты. Отец будет очень рад. Ну а мама всегда и во всем с ним согласна. У нас совсем не религиозная семья, хоть мы и чтим Аллаха и его пророка на Земле Магомета. Но мы никакие не фанатики, как некоторые. У нас в городе тоже есть католический храм. И даже синагога. — Он вздохнул. — Правда, в Париже мы, наверное, не сможем пожениться — у меня давно просрочена виза. Но это не беда. Я куплю билеты на самолет до Стамбула, и там мы с тобой…

— Погоди, — прервала его мечты Лючия. — Сперва я должна разобраться как следует во всей этой грязной истории, в которую влипли мой брат и невестка. Я не могу бросить их в беде, понимаешь?

— Да, — Фарух горько вздохнул. — Я знал, что ты так скажешь. Ну да, я бы на твоем месте сделал точно так же. Если бы Али вдруг попал в дурную компанию…

— Помолчи-ка, — беззлобно сказала Лючия, и Фарух мгновенно повиновался. — Отец Марии был женат на миллионерше, которая родила ему близнецов. Потом она свихнулась и загудела в психушку. Я прочитала об этом в газетах, когда вспыхнул скандал вокруг связи Марии с этим красавчиком Конуэем. Ну да, во всем был виноват отец Марии — он надеялся опубликовать свою книжку и выступил по телевидению с каким-то дурацким рассказом про свое прошлое, стал каяться в каких-то грехах, — вспоминала Лючия. — Мы, американцы, не любим, когда человек рвет на себе рубашку, бьет кулаком в грудь и говорит, что он плохой и грешный. Постой, постой, этой Сью сейчас должно быть года двадцать три или что-то в этом роде. Она лежит в той самой клинике, откуда позвонили Франко. Но почему тогда в Париж первым вылетел он, а не Мария? Какое он может иметь отношение к этой Сью, как ее… Тэлбот, что ли? — гадала Лючия.

— Это очень плохой человек, — бормотал Фарух, то и дело проваливаясь в сладкую дрему. — В Анталии всегда тепло… У нас на крыше большая веранда… Там стоят пальмы в кадках и растет большое инжировое дерево. Прямо из стены дома растет. Я люблю инжир с дерева. Давай скорее уедем из этого проклятого города…

Лючия бережно переложила голову засыпающего Фаруха со своей груди на подушку рядом, встала и подошла к окну. Она вдруг поняла, что эта. Сью, которая лежит теперь в клинике, тоже была любовницей ее братца, что на ее лечение требуется много денег и потому Франко связался с каким-то подонком из мафии. Ну а Мария по своей глупой доброте во всем потакает мужу.