Горький мед - Мария Лебедева (1996)

Светкина жизнерадостность тоже как-то поблекла, она виновато смотрела на подругу, сознавая, что кашу заварила сама, а расхлебывать приходится не только матери, но и друзьям.

— Скоро Шурик должен приехать, он вчера звонил, — сказала она, чтобы хоть как-то ободрить подругу. — Шурик наверняка что-нибудь придумает, вот увидишь.

— Да, Свет, ты хотела рассказать, почему Кира Петровна согласилась ехать с ним, — напомнила Ольга.

— О, это грандиозно! — оживилась та. — Наконец-то мою маман зацепило и проняло, и она стала не понимать, нет, до этого еще не дошло, а просто догадываться, в какое время и в какой стране живет.

Светка рассказала захватывающую историю, случившуюся с лучшей подругой Киры Петровны, той самой, чей телефон она оставляла Ольге. Вернее, даже не с самой подругой, а с ее пятилетним внуком. Дело в том, что зять подруги не так давно занялся бизнесом, и благосостояние семьи стало расти и пухнуть, на зависть всем соседям по дому. Появилась дорогая мебель, японская видеотехника, иностранная машина, жена с тещей расхаживали в шубах из натурального меха, а сам зять — в модной обливной дубленке. Когда же он купил участок за городом и собрался строить дачу, тут и случилось непредвиденное: ребенка похитили. Похитители потребовали по телефону солидный куш и в милицию обращаться не советовали. Но за сутки эта тревожная весть облетела полгорода, и милиция невольно оказалась в курсе, однако помочь ничем не смогла. За эти сутки жена с тещей успели не только за полцены спустить свои шубы, но и возненавидеть всей душой бизнес мужа и зятя, а заодно и его самого, так как именно в нем видели причину своего несчастья.

— Носила я всю жизнь одно платье, а дочь — искусственную шубу, и ничего, — устав от слез, с горечью говорила теща своей подруге, — и спокойно жили, дружно. Тогда в голову никому бы не пришло умыкать ребенка, взять с нас нечего было.

Похитители куражились по телефону, угрожали, повышали цену и наконец придумали такую головокружительную комбинацию передачи выкупа и возврата ребенка, что милиция только руками развела, узнав, что малыш уже в лоне семьи.

Ребенок считал, что просто побывал в гостях у доброго дяди, потому что родители были заняты и не смогли забрать его из сада, а вернувшись домой, действительно обнаружил подтверждение их сильной занятости накануне: мебель из квартиры исчезла, исчез и видик со всеми кассетами, а на улице соседский Вовка, стоя у их гаража и никого близко не подпуская, кричал, что это теперь его гараж и машина в гараже принадлежит теперь его отцу.

Кира Петровна была потрясена до глубины души, во-первых, самим фактом похищения ребенка, причем не вычитанным из газет, которым она не доверяла, а случившимся у нее под носом, и, во-вторых, конечно, беспомощностью милиции, в силу и зоркость которой всегда свято верила.

Поэтому, услышав на переговорном пункте взволнованный голос дочери, умолявшей ее срочно выехать в Москву, Кира Петровна, под впечатлением от этого происшествия, очень испугалась. Когда же Светка сказала, что живет по другому адресу и встретить ее не сможет, потому что из дома выходить опасается, она, не теряя времени на расспросы, бросилась собирать чемодан. Соседям, по совету дочери, сообщила, что уезжает в Евпаторию по горящей путевке, и помчалась на вокзал с такой скоростью, будто горела не путевка, а земля у нее под ногами.

В поезде уснуть она не могла, в голову непрерывно лезли самые ужасные мысли и догадки. То ей казалось, что дочь тоже похитили и заставили позвонить в Курск, но, вспомнив, что рассчитывать на какой-либо выкуп похитители не имели оснований, она ненадолго успокаивалась, однако вскоре вздрагивала от предположения, что дочь, должно быть, преследует какой-то сексуальный маньяк, поэтому та вынуждена скрываться и боится выходить из дома. Ей представлялась то банда наркоманов и мошенников, то сборище фальшивомонетчиков и проституток и что дочь каким-то образом попала к ним в лапы и просит ее помощи.