Самый желанный - Селеста Брэдли (2017)

Чай остыл, но Софи поставила чайник возле огня, чтобы согреть, а сама тем временем взялась за груши и ветчину. Быстро и аккуратно поела, выпила чай, снова помыла ноги в холодной воде и повозилась со своей пыльной тогой, чтобы в ней можно было ходить. Потом взяла кусок ветчины, который не смогла съесть, тщательно завернула его в салфетку и, за неимением лучшего места, сунула его в складку своей мантии. И принялась методично, комната за комнатой, обыскивать дом. Если Грэм рассчитывает, что она будет вести себя, как беспомощная принцесса в башне, на такую роль он выбрал не ту девушку!

Грэм не спал. После своего постыдного шпионажа он, чтобы успокоиться и разработать хотя бы какой-нибудь план, совершил долгую прогулку по полям Иденкорта. Все, что он увидел, только убедило его, что жениться на Софи невозможно. Лилу он теперь не вернет, но вот та, вялая, похожая на молочницу наследница могла бы подойти. Она, по крайней мере, не задушит его во сне. Вероятно, не задушит. Вот Софи сейчас наверняка об этом просто мечтает. Похоже, в последнее время он провоцирует женщин именно на убийство. Нет больше очаровательного Грэма. Нет больше беззаботного смеха и глупых, пустых игр.

Он прошел через скопление деревянных домиков, которые прежде были крепкими и удобными, а люди в них были довольны жизнью, если не сказать счастливы. Теперь дома превратились в гнилые развалюхи, большая часть из которых была вообще покинута и летела в пропасть вместе со всем имением.

Когда Грэм был ребенком, это поместье уже было довольно бедным, но приличным и милым. Когда он повзрослел, все здесь стало еще более убогим, но Грэм объяснял это своей возросшей требовательностью, а не истинной нищетой. Сейчас дела были хуже, чем прежде, и нельзя отрицать, что отец нанес имению последний удар.

«Кажется, я тебя ненавижу», – обращался в мыслях Грэм к тому громкоголосому, грубому человеку, которого почти не знал. «Точнее, знаю, что ненавижу. Как ненавижу каждую каплю твоей крови в своих жилах». Грэм считал, что он не такой, как отец и братья. Считал, что выше их по уму, воспитанности, утонченности, но на самом деле был всего лишь отполированной версией того же человека. Ради собственных удовольствий он так же бессердечно тянул из своих людей последнее, никогда не задумываясь об ответственности или самоограничении.

Что же, теперь пришло время за это платить. Отказ от Софи сделает его несчастным на всю оставшуюся жизнь. Или он слишком пустое создание, чтобы любить по-настоящему? Может, его страсть к Софи всего лишь каприз избалованного ребенка, которому не нужна была игрушка, пока он ее не лишился?

Боже, пусть так и будет. Иначе остаток жизни покажется ему очень долгим.

Наконец догадавшись проследить за другими следами в пыли, Софи набрела на комнату, которая в прежние времена могла быть спальней Грэма. Из всех обследованных комнат только в этой и еще в женской спальне отсутствовали мрачные коллекции чучел.

Там, в сундуке у кровати, она нашла одежду! Прекрасную, восхитительную одежду. Должно быть, она принадлежала Грэму, когда тот был подростком. Сейчас на него ничего бы не налезло. К счастью, Софи она оказалась впору. Отыскав галстук, она подпоясала им огромную рубаху, набила тряпок в носки ботинок, чтобы не соскакивали с ног, спрятала волосы под старую кепку и решила, что выглядит настоящим мальчиком.

Очень странно было двигаться в слишком большой одежде. Она даже почувствовала себя миниатюрной. И удивительно, но в ее сердце зародилась искра прощения. Ладно, будь что будет.

Конечно, если бы ее не похитили, не ограбили и не покинули, она ни за что не стала бы так странно одеваться.

Снова рассерженная и возмущенная всей этой дикой историей, Софи спустилась в холл. Грэм запер парадную дверь, но так же ли дело обстоит со всеми остальными дверями?