Позволяю любить - Алина Ржевская (2007)

Сейчас, среди красивой, торжественной публики, Виктору стало пронзительно жаль Нику. Просто по-человечески. Совсем ведь молодая она еще, красивая, хоть и глуповатая, но все-таки забавная. В конце концов, ему когда-то было хорошо с ней. Жить бы да жить!

Виктор давно уже ни к кому не испытывал любви, ни к одной девушке. По крайней мере такой формы любви, при которой можно было, как в романе, броситься на край света, для него просто не существовало.

Есть любовь к родителям (Виктор вздрогнул, вспомнив о матери), к работе, друзьям. К Родине, наконец. И все. Список исчерпан. Такую установку он сделал для себя с тех пор, как его собственные мифы о большом светлом чувстве рассыпались в пыль и прах. И их ветер унес. Любовь — это из области детских сказок. Там — да! Любовь до гроба! Но мы-то живем на грешной земле! В нашей реальной жизни все банально и мерзко.

История — как из пошлого анекдота. Вернулся домой не вовремя, а Вика — в постели! С его приятелем! Омерзительный анекдот! Сам когда-то над такими смеялся громче всех!

Бывшая любовь всей его бывшей жизни. Бывший друг, который, как когда-то он думал, не предаст никогда. А тут — загляденье: голые, напуганные и… наглые.

«Значит, так, — сказал он, почувствовав вдруг невероятную усталость, будто не с бумажками целый день возился, а вагоны разгружал с цементом, — в темпе надели трусы — и марш отсюда. Оба!»

Желания убить их на месте преступления — а об этом гласят не только скверные анекдоты, но и умные книги — у Виктора не обнаружилось. Тоже мне, трагедия эпохи… Не было в нем склонности к пафосным фразам и наигранным жестам.

Изменила? Катись! Хотелось лишь отмыть квартиру.

Так он и сделал. На следующий же день позвонил в специальное агентство, нанял большую бригаду и заказал основательный ремонт. Старую мебель выбросил, новую — купил.

Мать на это только и сказала: «Блажь дурака!»

Ну и пусть. Зато нет больше ощущения, что входишь не к себе домой, а в грязный бордель, где все замарано смрадным дыханием предателей, где стены были свидетелями мухоморных стонов и шакальего смеха.

Между прочим, тогда еще Виктор не был миллионером. Однако с тех пор у него появилось гораздо больше времени, которое он полностью посвятил работе, работе, работе… Таким вот нездоровым усердием он и добился вскоре всего того, что имел сегодня. Своей работой он заполнял свинцовую душевную пустоту, поселившуюся в нем после ухода большой любви, заглушал колющую боль. Ни минутки свободной он не оставлял себе, делал все, чтобы не было у него соблазна вспоминать произошедшее, искать причины, винить себя.

«Ни за что не стану изводить себя самокопанием. Аутомазохизм нынче не в моде. Измена и любовь отныне — как близнецы. Все на одно лицо…»

— Пусть бедняки утешают себя выдумками о любви, — часто говорил Виктор. — Этим они компенсируют свою неспособность к настоящей работе, свою лень маскируют…

Недавно он видел ее. Случайно. Ехал по городу на машине, попал в пробку. Вика шла по улице, нагруженная двумя тяжеленными сумками. Что-то екнуло в груди, стало трудно дышать.

Приехав на работу, Виктор вызвал начальника службы безопасности и дал тому задание разузнать все о Виктории и о бывшем своем дружке. На следующий день у него на столе лежало целое личное «дело», а к нему — увесистая пачка фото.

Она — учительница, преподает в начальных классах, возится с малышней, утирает сопливые носы, учит их уму-разуму и получает гроши. Ей нет еще тридцати пяти, но она очень смахивает на измызганную жизнью бабеху неопределенного возраста.

Он — неудачник, конченый алкаш, скачет с одной работы на другую и отовсюду гоним за злостное пьянство. Пока — нигде не работает, лежит дома на диване, лохматит пивное пузо, скатывается к копанию в мусорных баках.

Вот и вся любовь, ради которой они предали Виктора.