Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

— Тогда кто же… — Я на сотую долю секунды взглянула в направлении французского окна. Парочка по-прежнему стояла там, повернувшись к залу спинами и глядя на улицу, до ужаса близко друг к другу, практически свившись, как ветви плюща… — Кто же тогда Роланд?

— Так это… — громко начал Алек, поворачиваясь, чтобы указать, где стоит Роланд.

— Нет, нет, — зашипела я. Боюсь, шипение стало моей отличительной особенностью. — Я спрашиваю, в каких он отношениях с Рут?

— Он ее брат.

Торжественно заверяю, что это была самая короткая и выразительная фраза за всю историю бесед с моим участием.

Не сомневаюсь, читатель давно догадался об этом, и представляю, что вы сейчас думаете: да ладно, хватит ей притворяться простодушной овечкой… Представьте себе, я не догадывалась. Для находящихся в эпицентре урагана картина мира, знаете ли, несколько искажается. Это у зрителей, наблюдающих за происходящим со стороны, оба глаза нормально видят. Пользуясь метафорой, можно сказать, что Алек только что одолжил мне очки, и ясность оказалась ошеломительной. Несколько секунд я глотала воздух ртом, представляя собой точную копию рыбки гуппи, и крепко сжимала локоть Алека, чтобы не оторваться от действительности. Ну и ну, хуже не придумать…

— Ее брат! — Я все еще не могла восстановить дыхание.

— А что, в природе и не такое бывает. Братья есть у многих, — ласково сообщил Алек. — А теперь иди и чего-нибудь выпей. Похоже, тебе не помешает.

Повиливая килтом, он повел меня, ощущающую пустоту в желудке и слабость в коленках, через всю залу к столу с напитками и Роланду с дамой.

Я не знаю, существует ли женская версия выражения «напрячься до скрипа яиц». Груди не обладают той же звонкостью мачизма, а все остальное очень тщательно спрятано. Возможно, какая-нибудь вдохновенная феминистка могла бы просветить меня на этот счет, но пока именно это сугубо мужское выражение призвано показать, как усердно я старалась вновь завоевать Роланда. Чего я только не вытворяла! За ужином Роланд сидел почти напротив, а особу с черными волосами, знойными глазами и узкими белыми руками с длинными пальцами усадили через несколько мест справа от меня. Старушка Гертруда строго придерживалась заранее продуманного плана расположения гостей за столом. Я заметила, что Элинор шутливо нахмурилась и попыталась внести маленькое изменение, намереваясь занять место рядом с Роландом, но Гертруда ничего не пожелала слушать.

— Элинор, — командирским тоном сказала она, — иди и сядь здесь. Хочу тебя познакомить с…

Кому интересно, с кем она хотела познакомить Элинор? Да хоть с Уильямом Хёртом или Робертом Рэдфордом (если это вам что-нибудь говорит)! Я и прежде была благодарна Гертруде за возможность сидеть подальше от Гордона, но до сих пор безгранично признательна подруге за вечер Бёрнса. Мы с Роландом оказались достаточно близко, чтобы нанести друг другу значительный психологический урон, и именно этим я собиралась заняться — какой смысл скромничать? Больше возможности не представится, на политес времени не оставалось. Роль роковой женщины была для меня внове, но я решила осваиваться на ходу, не в силах думать ни о чем ином.