Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

И я, редко уступающая в словесных баталиях, не нашлась что ответить. Даже не снизошла до объяснения, что он меня неправильно понял. Ну почему я сказала такую глупость?

Почему?

Тут подоспел Джо.

— Виктор! — сказал он. — И Пэт! Как чудесно!

Виктор?! Бр-р-р!

Джо влез между нами и положил себе на тарелку каких-то лакомств.

— Значит, уже познакомились. Отлично, а то вы у меня в списке тех, кого нужно представить друг другу. — Он подмигнул мне поверх бутерброда с гусиным паштетом, и я внезапно ощутила необъяснимое желание врезать ему по носу.

— Да, — любезно ответила я, — мы познакомились.

И попыталась испепелить Джо взглядом.

— Нашу вечеринку, — начал Джо, — следует немного оживить. У меня наверху старые записи…

— О-о-о, — простонал Виктор. — Только не ставь «Битлов». Все эти «помни шестидесятые» настолько на любителя…

По лицу Джо стало ясно, что именно это он и собирался ставить.

— А что ты предлагаешь? — выпятил он подбородок.

Виктор пожал плечами.

— Ну, может, «Крим» или Дилана.

— Ты же не станешь танцевать под Дилана!

— Рода Стюарта, — предложила я. — Я часто танцую под Стюарта.

Оба собеседника уставились на меня со странным выражением: надеюсь, это было восхищение, но не исключено, что и недоверчивое удивление. Пытаясь пережить их реакцию, я вдруг почувствовала, что меня ведут к дивану и креслам короля эпохи Эдварда, где расположились несколько гостей. Здесь Джо испарился, оставив меня с Виктором.

Начался светский разговор, этот ужасный обычай.

— Вы тоже священник? — поинтересовалась я, стараясь не поперхнуться: из трех флорентинок, которые я держала в руке, две безобразно растаяли, и я как раз пыталась изящно разжевать третью.

— Нет, — ответил он, управляясь со своим сыром гораздо грациознее, чем я с бисквитами. — Я адвокат.

— Откуда вы знаете Гертруду? — Я умею плести кружево любезностей хоть целый вечер и выглядеть не намного глупее осла.

— Она училась в школе вместе с моей матерью.

— Которая…

— Умерла.

Я пожалела, что проявила излишнее любопытство. Теперь придется выражать сочувствие.

— Простите, ради Бога, — сказала я.

— Ничего. Я был тогда совсем ребенком.

— A-а. Хм… — Что говорить теперь? — Странно, что мы не встречались раньше. Я много лет знаю Гертруду и…

— Ничего удивительного, — отозвался он. — Я вернулся в Лондон всего год назад, раньше жил в Лервике.

— А что, в Лервике нужны адвокаты?

— Еще бы! Жутко криминальный народ эти шотландцы…

В своем экзальтированном состоянии я поверила бы, заяви собеседник, что овсянку делают из гусиного помета.

— Правда? — поразилась я.

Естественно, он засмеялся:

— Я пошутил. Мой дом в Лервике, а работал я на материке. Шотландские законы — очень занимательная штука, намного разумнее английских.

— Правда? — повторила я (какое полезное слово!), снова почувствовав под ногами твердую почву, хотя оба сообщения оставили меня совершенно безразличной. — Как интересно! Расскажите подробнее!

— Господи, нет, — рассмеялся он. — Меньше всего мне хочется выступать в роли рассказчика. Позвольте лучше представить вас собравшимся. Вы с кем-нибудь уже знакомы?