Собачьи дни - Мейвис Чик (2008)

Перестав всхлипывать, я отняла руки от лица и сказала:

— Теперь они добьются, чтобы Брайана застрелили.

— Что? Из-за кролика-то? Да перестань!

— О, ты не знаешь этих ужасных Уэббов, — начала я. — Миссис Уэбб — по меньшей мере мировой судья, или член районной управы, или родственница королевской семьи, или — кто знает — все вместе. У меня нет сомнений в том, что, во-первых, моя соседка — весьма влиятельная особа, во-вторых, это, — я указала на несчастное существо, спящее вечным сном, — мертвый кролик, чертов дохлый кролик их обожаемой, избалованной, отвратительной единственной дочери. А ему, — я указала на Брайана, у которого хватило наглости слабо вильнуть хвостом и, как мне показалось, подмигнуть (правда, у Гертруды я немного перебрала бургундского, на что наложилось недавнее отступничество от собственных моральных принципов, так что не исключено, что подмигивание мне померещилось), — придется держать ответ и стать козлом отпущения.

Роланд уселся за обеденный стол и подпер подбородок рукой. Сложившаяся ситуация его явно забавляла.

— Разреши рассказать тебе одну историю, — сказал он.

Я шмыгнула носом:

— Не надо, спасибо.

— Нет, послушай. — Роланд накрыл ладонью мое запястье. Я попыталась отнять руку — в кулаке был зажат носовой платок, — но Роланд не дрогнул. Пришлось признать его физическое превосходство и уступить.

— Ну ладно. — Мне было все равно, настолько несчастной я себя чувствовала.

— Давным-давно, — начал Роланд, — жила-была семья с собакой, а по соседству обитала другая семья, державшая кролика. Однажды ночью семья, у которой была собака, открыла заднюю дверь дома, чтобы выпустить пса, и — догадайся, что произошло?

— О, — устало сказала я, — это нетрудно. Он сделал то же, что и Брайан.

— Абсолютно верно, то же, что и Брайан.

Мы оба невольно посмотрели вниз. Пес уронил мертвого кролика на пол, а сам растянулся рядом, опустив голову на лапы с обреченным видом.

— А дальше? — не выдержала я.

— Дальше хозяйка дома, практичная, как все женщины, подобрала мертвого кролика, который внешне не особенно отличался от этого (мы снова посмотрели вниз, на сей раз на грязный, измятый меховой ком), и вымыла его шампунем.

— Что?! — вырвалось у меня.

— Вымыла его шампунем, высушила феном и причесала, чтобы зверек выглядел целым и невредимым. Мертвым, но невредимым.

— На кой черт? — Растущее раздражение взяло верх над отчаянием: мне сейчас только таких историй недоставало!

— Чтобы казалось, что кролик умер своей смертью, — довольно ухмыльнулся Роланд. — Потом она подбросила его обратно в клетку, где хозяева и обнаружили зверька на следующее утро. Кролик почил с миром, естественная кончина… — Роланд поднял свободную руку: — Пожалуйста! Никаких проблем!

Я высвободила руки с зажатым в ней носовым платком.

— Ты предлагаешь мне проделать то же самое с… этим?

— Отчего нет?

— Во-первых, Булстрод жил не в клетке…

— Булстрод?!

— Ох, не поминай соседского питомца!

— Успокойся. — Роланд уже с трудом сдерживал смех. Мысленно я перенесла воображаемое ведро с головы Лидии на голову Роланда. — Это не имеет значения. В любом случае его нужно привести в божеский вид — я вымою труп, если тебе неприятно, — а затем мы отнесем кролика туда, откуда он прискакал.

— Но на нем, наверное, следы от зубов. — У меня вновь полились слезы.

— Вряд ли, — сказал Роланд, опускаясь на колени, чтобы осмотреть жертву. — Ничего такого нет. Похоже, пес сломал ему шею или кролик умер от испуга. Отмоем до неземной красоты. А где же он обитал, если не в клетке?

— В загоне. Большом сооружении из дерева и проволоки, собственноручно сколоченном соседями.

— Отлично, — сказал он, подбирая мертвого кролика с пола. — Можно повалить загон, словно строение снесло ветром. Неси лампу. Где у тебя кухня?