Прощальный поцелуй - Тасмина Перри (2016)

Нахлынули мысли об экспедиции на Амазонку, которую он планировал. Он должен был отбыть туда меньше чем через три месяца, и она ужасно переживала за него, тем более что он намеревался путешествовать в одиночку. Когда она думала об этом, у нее возникало ощущение, будто черная туча заслоняет солнце, и у нее портилось настроение. Но она сказала себе, что не позволит этому испортить им поездку.

Открыв свой чемодан, она вынула сумочку с туалетными принадлежностями. Взяв зубную щетку и пасту, она подошла к умывальнику и тщательно почистила зубы, а потом еще дохнула на ладонь, чтобы убедиться, что изо рта больше не пахнет мидиями в чесночном соусе.

В этот момент громко зазвонил телефон, стоявший в спальне на столике. От неожиданности она уронила щетку в раковину и оставила ее там, чтобы успеть ответить на звонок.

Взяв трубку, она старательно произнесла bonjour[50], но на другом конце линии молчали.

– Bonjour. Алло. Алло! Эй, есть там кто-нибудь? – Она даже не попыталась спросить это по-французски.

По-прежнему тишина. Роз положила трубку на аппарат и несколько секунд просто стояла и смотрела на нее. Внезапно мелькнула мысль, что, возможно, их разоблачили – неженатую пару, остановившуюся в одном гостиничном номере, – но она напомнила себе, что они находятся во Франции, одной из самых либеральных стран на земле, и, хихикнув, тут же отогнала это подозрение.

Вода уже набралась в ванну, и Роз, шагнув в нее, легла; приятное ощущение змейкой пробежало вверх по спине. Она взяла лавандовое мыло и стала намыливаться, а потом с головой окунулась в воду, чтобы смыть с себя все это. Вынырнув и смахнув с лица пузырьки пены, она почувствовала себя заново родившейся и полностью готовой к тому, что ей предстояло испытать.

Ее снова охватило волнение, но она решила, что больше ни секунды не будет думать о сексе. Не станет переживать, когда их тела задвигаются в одном ритме, не будет злиться, если Доминик вдруг скажет, что она, вероятно, ни с кем не спала с…

Она с трудом смогла припомнить, когда это было у нее последний раз. Все, что всплывало в памяти, – это неумелая возня под одеялом с одним не заслуживающим доверия аспирантом-экономистом, и воспоминание это вызвало у нее отвращение и досаду.

Но сегодня впервые в жизни она чувствовала себя желанной женщиной. Не разозленной студенткой, не язвительной старой девой, а человеком, с которым можно и попутешествовать, и поговорить; человеком, который может любить и быть любимым.

Выбравшись из ванны, она завернулась в полотенце. Ее баночка с «Нивеей» стояла здесь же на шкафчике, и она, зачерпнув пальцами немного крема, нанесла его на кожу.

Сначала она стала почти полностью белой. «Нельзя, чтобы Доминик увидел меня такой уродиной! – подумала она, лихорадочно счищая крем. Но уже через пару минут кожа ее стала мягкой как шелк. Роз обнаженной легла на прохладные белоснежные простыни и едва не замурлыкала от удовольствия.

Закинув руки за голову, она поудобнее устроилась на мягком матрасе, чувствуя себя настоящей музой художника.

Она могла только гадать, понравится ли она в таком виде Доминику, когда он вернется, или же его хватит удар от шока.

Прошло минут десять, и она начала беспокоиться. Она замерзла, ноги начала сводить судорога. Доминик все не возвращался. Она не смотрела на часы, когда он уходил, но, похоже, он отсутствовал уже не менее получаса.

«Сколько времени нужно, чтобы купить пачку сигарет?» – спросила она себя, пытаясь вспомнить, где она видела вывеску со словом tabac на улицах, по которым они проходили.

Через открытое окно в номер проникала вечерняя прохлада. Она накрылась подушкой и начала растирать руки, чтобы избавиться от гусиной кожи.

Телефон ожил снова, и каждый звонок был для нее уколом беспокойства.

Она потянулась к нему, чтобы ответить, и вдруг осознала, что совершенно голая.

В трубке что-то щелкнуло, и наступила тишина. Молчание затянулось.