Верь мне и жди - Ольга Тартынская (2009)

Я понеслась на кухню, сооружать тебе ужин. Взглянула на часы, висевшие на стене. Они показывали два ночи. Взялась размораживать мясо, но ты остановил меня:

— Что-нибудь попроще — валюсь с ног.

— Но не пельмени же?

— Пусть пельмени.

Я растерялась, но, пошарив в холодильнике, нашла еще свежие овощи и приготовила к пельменям вполне сносный салат. Умывшись, ты вышел к столу и положил передо мной какую-то коробочку.

— Это тебе. Мобильный телефон. Сегодня полдня пытался дозвониться сюда, все без толку. Теперь у тебя, как у людей, будет своя связь. Чтобы я не волновался.

Пока я накрывала на стол, ты вставил в аппарат симкарту и батарейку, показал полифонию, чтобы я выбрала звонок. Среди них оказалась мелодия твоей песни.

— Я ставлю тебе эту, чтобы знала, кто звонит. Остальные выбери сама. Могут быть разные мелодии, если хочешь, — объяснял ты.

Я хотела сказать, что больше никаких не нужно: кто мне еще будет звонить?

— И не забывай заряжать батарейку.

Ты поужинал и стал клевать носом. Я понеслась стелить постель. У тебя не было сил даже принять душ. Я смотрела, как ты раздеваешься, и не чувствовала никакой неловкости. Мне всегда нравилось смотреть на тебя, во что бы ты ни был одет или раздет вовсе. Ты не изменился за эти пять лет, что мы живем вместе, — кажется, время отступает перед тобой. Только кое-где в волосах пробивается седина. Шея стройная, как и прежде, фигура крепкая, без субтильности и рыхлости. Никаких признаков старения или дряблости.

Мне всегда нравилось, как ты одеваешься. Без богемной вычурности, просто, но стильно. Твоя слабость — хорошая обувь. Вот тут ты разборчив и не жалеешь денег.

— Обувь должна быть удобной и натуральной, — говоришь ты всякий раз, когда выкапываешь откуда-то невероятные ботинки из крокодиловой кожи или грубые мокасины из сыромятины.

Концертные костюмы — это отдельная история. Здесь ты используешь выдумку и фантазию. Мне приходилось помогать тебе в осуществлении одной идеи — подборке деталей, подгонке под нужный размер, поиске необходимых аксессуаров. Однако в последнее время ты выходишь на сцену в том, в чем ходишь в обычной жизни…

Итак, ты разделся и лег, не приглашая меня. Мне ведь предстояло вымыть посуду, навести порядок на кухне. Покуда ты не уснул, я решилась спросить:

— Завтра ты рано встаешь?

Ты открыл усталые глаза и, немного подумав, ответил:

— Часов в десять, не позже. Разбуди, если не встану.

— Я уйду на работу в девять, — сказала я, садясь возле тебя.

Ты нахмурился слегка:

— Подай заявление и возвращайся.

— Но… — хотела возразить я, однако тотчас умолкла.

Ты улыбнулся и, протянув руку, погладил меня по щеке:

— Кто же будет кормить меня завтраком по утрам?

Все сомнения рассеялись мгновенно. Я завела будильник на восемь часов, спать оставалось совсем немного. Когда я убралась на кухне и вернулась в комнату, ты уже мирно почивал при свете торшера. Я долго смотрела на тебя, как ты дышишь, как по-детски расслабил губы, как вздрагивают иногда твои веки, как тени падают на темные, небритые щеки. Мне было сладко и больно сознавать, что ты — мой… Мой супруг пред Богом. Я желала бы прилепиться к тебе навечно, чтобы только смерть разлучила нас… Прости меня, любимый, я не оправдала твоих ожиданий…

На работе меня встретили с тортом и шампанским. Я никак не ожидала торжественности и почувствовала укор совести. Это я должна была устроить праздничный стол и угостить коллег. Так у нас было принято в дни рождений. К чаю позвали Олега Сергеевича, он принес коробку бельгийского шоколада.

Пока народ суетился, доставая чашки и разрезая торт, Олег спросил вполголоса:

— Дождалась своего?

— Дождалась! — счастливо улыбнулась я и поцеловала обручальное кольцо.

Разлив шампанское по чашкам, Олег Сергеевич произнес краткую, но вразумительную речь: