— Все-таки я не понимаю, Сева, зачем тебе понадобилось впутывать сюда Андрюшу? Зачем эта выдумка с его женитьбой?

Аникеев досадливо поморщился:

— Я тебе уже объяснял. Простой психологический расчет. Молодая замужняя женщина, влюбленная в своего мужа, не пустит в дом красивую свободную девушку. Даже если эта девушка станет ее лучшей подругой, она предпочтет встречаться с ней где-нибудь на стороне, подальше от глаз драгоценного супруга. А наша Катенька ревнива, как Отелло. Мне же нужно, чтобы Вика стала у Городецких в доме своим человеком.

— Все равно, почему именно Андрюша?

— А кто еще? Во-первых, незачем впутывать в наше маленькое семейное дельце третьих лиц. Во-вторых, муж не гипотетический, где-то на стороне, а вот он, пожалуйста, смотрите! В-третьих, молодожены — это прекрасный ход. Женщина, всего месяц назад вышедшая замуж, не станет строить глазки мужу своей новой подруги. В-четвертых, простейшая экономия: я нанимаю только даму, следовательно, плачу один раз. Если бы я нанял еще кого-то на роль мужа, платить пришлось бы вдвое больше.

Элеонора Иосифовна улыбнулась. Уж она-то знала, что Аникеев подразумевает под словом «платить». Разумеется, не деньги — деньги можно было бы и отдать, — а нечто гораздо более ценное.

Когда-то, еще в первый год их брака, к Всеволоду обратился его школьный приятель с просьбой устроить дочку в институт. Она помнит этот разговор. Аникеев сочувственно кивал, соглашался, говорил, что попробует, но не ручается. Когда приятель ушел, Элеонора Иосифовна спросила:

— Ты в самом деле сделаешь это?

В ответ он наизусть процитировал ей из «Войны и мира» Льва Толстого: «Влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтобы он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние».

Связи — гораздо более ценный капитал, чем деньги. Так было сто лет назад, так было при Советской власти, так сейчас, и в следующие сто лет вряд ли что-нибудь кардинально изменится. Всеволод всегда был умен и расчетлив, именно поэтому она за него и вышла. И не ошиблась в выборе.

— Ну ладно, не буду тебе мешать.

Элеонора Иосифовна легко поднялась с дивана и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, с порога обернулась:

— А ты уверен, что рассчитал верно? Что эта… — она слегка запнулась, подыскивая нужное слово, — подстраховка с актрисой так уж необходима?

Аникеев пожал плечами:

— В наши дни ни в чем нельзя быть уверенным. Но если вдруг все выплывет наружу, нам с тобой придется несладко. Международный скандал, ты же понимаешь. Поэтому Володю Городецкого лучше держать под контролем.

По лицу женщины пробежала тень:

— Сева, а может быть, отказаться от этой затеи? Пока не поздно?

— Поздно, дорогая моя. Все бумаги уже подписаны. Обратной дороги нет.

11

Алена одиноко брела по тихой узкой улочке, лениво поднимающейся на гору, к высокому готическому собору XV века. В Москве сейчас только начал таять снег, а здесь весна была уже в разгаре — в палисадниках у домов кое-где даже цвели гиацинты, и казалось, что листья на деревьях вот-вот распустятся. Любимое Аленино кашемировое пальто в поездке почти не пригодилось: солнышко припекало так, что вполне можно было гулять в свитере и в пиджаке.

В Париже они пробыли всего два дня, а потом Шарль повез их осматривать отели, выстроенные по типовым проектам французской фирмы. Находились они в провинции Шампань, под городом Труа, в знаменитом национальном заповеднике.