Любовный пасьянс - Елена Озерова (1997)

— Я его просто спрошу. В открытую.

— С ума сошла!

— Почему?

— И чего ты этим добьешься? Думаешь, он не сумеет вывернуться? Да он, думаю, и не из таких переделок выходил сухим. Заморочит тебе голову.

Алена упрямо сжала губы. Иван понял, что ее не переубедить. Тогда он вздохнул и предложил:

— Если ты непременно хочешь с ним поговорить, тогда давай это сделаю я. Уверен, что у меня это лучше получится.

Однако Алена была непреклонна:

— Нет. Наоборот, то, что я сказала, — самое разумное. Покажу ему эти документы и посмотрю на реакцию. Понимаешь, я сразу почувствую, если он начнет врать и притворяться. Не знаю как, но почувствую. И потом, я должна это сделать сама.

Она сделала упор на слове «должна».

Иван опять вздохнул:

— Ну, как знаешь. Я хотел как лучше.

Алена через силу улыбнулась:

— Спасибо. Ты очень хороший, Иван.

Он шутливо поклонился:

— Наконец-то заслужил похвалу. Что я еще могу для тебя сделать?

— Ты не торопишься?

— На сегодняшний вечер весь к твоим услугам.

Алена притянула к себе толстую папку:

— Тогда помоги мне хорошенько со всем с этим разобраться. Если уж я выдвигаю компромат, я должна уметь в нем ориентироваться.

6

Открыв дверь и не увидев Катю сразу у порога, встревоженный Володя, не раздеваясь, прошел в спальню. Она лежала на постели, свернувшись клубочком, — такая маленькая и беззащитная, что у него поневоле защемило сердце. Он присел рядом:

— Что с тобой, котенок? Плохо себя чувствуешь?

Катя чуть приподнялась на локте и сделала попытку улыбнуться:

— Да что-то неважно. Опять мутит.

Токсикоз у нее начался неожиданно и сильно. Уже второй день она не могла есть, не выходила на улицу — ей становилось плохо от любых запахов.

— Может быть, я могу что-то сделать? — глупо спросил Володя.

Катя опять улыбнулась:

— Любимый, это же естественно. Токсикоз — обычная штука, бывает почти у всех женщин. Надо просто перетерпеть.

Володя сочувственно сжал ее руку. Бедняжка! Но сделать он действительно ничего не мог.

— Ты, наверное, голодный? Сейчас я встану и тебя покормлю. — Катя села было на постели, но Володя покачал головой:

— Лежи. Я сам справлюсь.

Переносить сейчас Катину заботу было особенно тяжело. По правде говоря, ему не хотелось, чтобы она о нем так заботилась. И от этого он чувствовал себя уж совсем полной свиньей.

Катя покорно улеглась, снова свернувшись клубочком — в этой позе ей становилось легче.

— Там в холодильнике рассольник и мясо в духовке. Точно справишься?

— Точно.

Разогрев суп и налив его в тарелку, Володя вдруг почувствовал, что ему кусок в горло не идет. На душе было тягостно и муторно, казалось, что стены этой роскошной квартиры давят на него, как стены тюрьмы давят на узника. Он отодвинул нетронутую тарелку, встал из-за стола и снова прошел в спальню.

— Катюша, ты не против, если я схожу в магазин?

— А что, чего-то не хватает? — встревожилась Катя.

— Да нет, все в порядке. Просто пивка захотелось.

— У нас же есть! Там внизу, в холодильнике, «Туборг».

И правда, есть. Какой же он дурак, даже придумать ничего толком не может!

— Там светлое. А мне вдруг захотелось темного. Я схожу, а? Ты не волнуйся, я быстро. Может быть, и тебе что-нибудь захватить? Хочешь авокадо? Ты же их всегда любила.

— Ох, нет! — Катя поморщилась. — Даже думать о еде противно. Ты только недолго, хорошо?

— Мигом!

Выйдя из подъезда, Володя свернул в близлежащий сквер и уселся на лавочку. Жить не хотелось.