Лабиринты судьбы - Марина Преображенская (1996)

— Потому что я хотела выйти, но не нашла своей одежды, — смиренно пояснила я и услышала в ответ хохот.

— Оглянись, — попросил Леша.

Я оглянулась и наткнулась на бесстрастное лицо Андроника.

— Ну, — не поняла я, — оглянулась.

— Ты видишь коробки? — поинтересовался Леша, будто мы проводили эксперимент по телепатическим способностям и он пытался угадать, что находится рядом со мной, хотя никогда прежде здесь не был.

— Вижу, — согласилась я и наконец поняла, что он хочет этим сказать.

— Ты свободна, пленница! Но мне не хотелось бы возвратиться в дом, из которого ты ушла. Дождешься?

— Дождусь, — ответила я. — Только мне нужно выйти на часок.

— Далеко?

— А говоришь, я свободна.

— Ну ладно, возьми ключ у Ника и запомни хорошенечко адрес.

Ник ушел, порекомендовав заглянуть в холодильник и приготовить себе обед.

— Анна Макаровна придет завтра. Тебя не затруднит необходимость поухаживать за своей персоной? — спросил Андроник, и я на его вопрос ответила вопросом:

— А кто такая Анна Макаровна?

— Домработница.

— А-а… — кивнула я и заперла за Андроником дверь.

18

— Ларочка! Миленькая! — надрывалась я в звуконепроницаемую трубку. — Здравствуй!! Алло! Ты слышишь меня?

Из потрескивающей, как поленья в камине, бездны донеслось ликующе-восторженное Ларкино щебетание:

— Ирочка! Я так и знала! Так и знала, представляешь?! Я уже два месяца здесь не была, а сегодня, думаю, дай зайду. И вот, зашла только! И-ирка! Иру-уха!! Где ты?

Слезы умиления заволокли передо мной очертания кабинки. Вот так сюрприз! Я знала, что Ларка будет рада услышать меня, но такой восторг, такая прорва эмоций! Я замолчала, пытаясь справиться со своей телячьей сентиментальностью, но Ларка этого и не замечала. Чем она хороша, так это тем, что ее никогда ни о чем не надо спрашивать. Она сама все расскажет в течение пяти минут, мне остается только слушать и не перебивать.

— Ирочка, — неожиданно четко, будто Ларка переместилась в соседнюю кабинку, услышала я ее голос, — я вышла замуж.

— Да ну? — искренне удивилась я.

— Да! Да! А твой Кирилл развелся, и его Хельга навсегда укатила за бугор. Он сам развелся. Сам разделил квартиру и живет теперь в однокомнатной. Сейчас он работает художником.

— Кем? — Я, потрясенная таким немыслимым перевоплощением, широко раскрыла глаза.

— Он на могильных плитах выбивает портреты покойников и эпитафии. Да! Представляешь?! У него куча постоянных клиентов.

Я рассмеялась такой несуразице.

— Это что, одни и те же клиенты постоянно умирают?

— Нет, ну как ты не понимаешь? Это, как семейный врач, на несколько поколений работает. Ясно?

— Не совсем, Лар, но это не так важно.

— А у меня умерла тетка, — внезапно сменившимся тоном огорошила она.

— Что? — растерялась я от такой неожиданной вести.

— Да. — На миг Ларка замолчала, но тут же, как ни в чем не бывало, продолжила: — Мы ее похоронили, и Кирилл изготовил замечательный памятник. Такой красивый! Приедешь, обязательно покажу.

— А что с ней было?

— С кем? — словно не поняла Ларка. — С теткой? Не знаю. Она умерла, когда я была в Будапеште. Числа пятнадцатого, что ли.

— Сентября? — Создавалось впечатление какой-то непоправимой ошибки. На душе стало тускло и тошно.

— Ну да. Семнадцатого похоронили.

Мы помолчали, и наконец я решилась спросить о главном, собственно, из-за чего звонила:

— Лар, как там мои?

— Нормально. Мать сдала, правда, отец стал такой… Ну… Сутулый, что ли. А так ничего, нормально. Они у меня все спрашивают, не знаю ли я что-нибудь о тебе.

— А ты?

— Говорю, что не знаю, но что уверена — ты в порядке. А ты в порядке? — вдруг спохватилась она.

— Ты чем занимаешься? — не ответила я, но Ларка с легкостью переключилась на собственные проблемы: