Он выглядит немного смущенным, а я их надеваю, рассматриваю перед зеркалом и говорю, что это самый замечательный подарок, который я когда-либо получала, и он счастлив слышать это, а потом я целую его простым благодарственным поцелуем, который быстро перерастает во что-то совершенно иное. Сочетание желания и истощения делают нашу встречу еще лучше, чем обычно. У меня странное слезливое настроение, и потом Мак очень мягко просит меня рассказать ему все, что произошло, с самого начала, и я рассказываю, пополам со слезами, в его объятиях. Постепенно я успокаиваюсь, и мы идем спать, а потом меня будит, как мне кажется, через несколько минут, Чарли, которому приснился ужасный сон про уколы. Я успокаиваю его, потом просыпается Мак и тоже его успокаивает и начинает ему рассказывать очень скучную историю о лодках, и мы все засыпаем, а на следующее утро я просыпаюсь и понимаю, что уже половина шестого, и Мак старается тихонько одеться, чтобы никого не разбудить.

Я спускаюсь вниз и варю кофе.

— Замечательная история о лодках была вчера ночью.

— Да, это моя, особенная. Гарантия быстрого засыпания, мне никогда не приходилось рассказывать ее дольше десяти минут.

— Могу себе представить. Хочешь тосты?

— Нет, спасибо, не стоит рисковать с противопожарной сигнализацией.

— Очень смешно.

Я машу ему вслед, провожая на работу, и на мгновение представляю себя корпоративной женой, прощающейся со своим кормильцем на целый день, который он проведет в конторе. Но я очень быстро выхожу из этого транса, потому что, помимо всего прочего, на мне неправильные тапочки; на самом деле на мне вообще не тапочки, а ужасные старые туфли для работы в саду, которые стоят у дверей, сплошь покрытые грязью. Возвращаюсь в кровать и только начинаю дремать, как просыпается Чарли:

— Куда уехал Мак?

— На работу.

— Твою мать.

— Чарли, пожалуйста, перестань говорить это глупое слово.

— Я не получил свои деньги, а теперь он забудет.

Я не хочу участвовать в этой истории с подкупом, затеянной Маком, иначе Чарли потребует того же от меня сегодня вечером. Но мне также не хочется, чтобы Чарли считал Мака ненадежным.

— О, он что-то говорил вроде: «Скажи Чарли, что я не забыл о нашей договоренности, и мы все решим, когда увидимся с ним в следующий раз». Не знаю, что он имел в виду.

Чарли испускает огромный вздох облегчения и говорит:

— А, ну тогда хорошо. Мама, а что на завтрак? Я умираю от голода. Ты знаешь, мне нужно много есть, я ведь так болел.

Я разговариваю с Лейлой, пытаюсь уговорить ее перестать посылать подарки специальной курьерской доставкой, потому что, помимо всего прочего, теперь гараж завален маленькими белыми шариками полистироловой упаковки. Каждый раз, когда я заворачиваю их в мусорный мешок, Чарли вытаскивает их обратно. Гараж представляет собой во много раз увеличенный вариант такой игрушки, которую нужно потрясти, и начинают кружиться белые хлопья. Лейла говорит, что понимает все прекрасно, а еще она купила замечательную книжку о том, как преодолеть посттравматический шок: оказывается, самое важное — как можно скорее вернуться к привычной жизни. Она совершает очень много покупок и советует мне делать то же самое, это так замечательно позволяет отключиться. Я соглашаюсь с ней, но отмечаю собственное отличие: если я увлекусь шоппингом, то смогу отключиться дважды: первый раз — во время совершения покупок, а второй раз — во время чтения сердитого письма своего банковского управляющего.