Мой единственный - Джил МакНейл (2006)

По мне, так он может иметь всю эту чертовую коллекцию, но я прекрасно понимаю, что лиха беда начало, и мы проводим длительные переговоры о том, сколько именно новых игрушек мы сможем купить, когда вернемся домой. Появляется Лейла, прямо из аэропорта, ей удается быть с Чарли веселой и жизнерадостной. После обеда приезжает Мак, он говорит, что у Лоры специальное средство от шока, она его как раз сейчас готовит для меня, передает привет мне и Чарли. Это очень мило с ее стороны. Только вот насчет средства я не уверена, мне сейчас только не хватает какой-нибудь аллергии на неизвестную травку. Альфи и Дейзи спрашивали, делали ли Чарли много уколов, и, когда Мак сказал, что делали, они прониклись глубоким сочувствием. Мак выдвигает предложение попробовать установить видео в палате, чтобы Чарли мог смотреть фильмы. Ему удается это организовать в течение часа, что, по-моему, является рекордом для любой больницы.

Потом он куда-то звонит, и через двадцать минут приходит посыльный с огромным пакетом диснеевских записей. Чарли, очень довольный, садится смотреть «Питера Пена».

Доктор Джонсон объявляет, что мы можем перебираться в местную больницу и там закончить курс лечения; им нужны свободные места, а Чарли уже совершенно вне опасности. Меня переполняют слезы, а он сердится и говорит: «Это наша работа. Важно то, что ему вовремя ввели пенициллин, это его и спасло. Вы молодец». Самое ужасное, что я и не знала, что жизненно важным было ввести антибиотик, — я только знала, что жизненно важным было заставить прийти этого гребаного терапевта, и я чувствую себя мошенницей, когда все мне говорят, что я молодец.

Мак предлагает отвезти нас в нашу местную больницу, но оказывается, что нам нужно ехать на специальном транспорте и в сопровождении сестры. В любом случае, его очередь провести выходные с Альфи и Дейзи, и я уговариваю его не менять эти планы, потому что знаю, что он соскучился по ним, а они будут скучать без него, да и я хочу побыть с Чарли вдвоем. Мама, папа и Лизи будут рядом, а если мне что-нибудь понадобится, всегда готова приехать Лейла.

Переезд в местную больницу начинает превращаться в фарс, когда утром выясняется, что свободного транспорта нет, потому что «Гайз Хоспитал» не хочет платить за машину «скорой помощи», точно так же как и местная больница. В конце концов я вызываю такси и говорю, что заплачу, это всех злит, и «скорая помощь» появляется как по волшебству. Мы возвращаемся в свою больницу, и я вспоминаю, как мы были здесь в последний раз, и я будто впадаю в кому. Нас помещают в общую палату: шум ужасный, кажется, что сотни детей бегают и кричат. За столом сидит сестра, но она пьет чай и на нас не обращает внимания. Сестра, которая приехала с нами из «Гайз Хоспитал», не собирается ждать: она подходит, сует ей пачку медицинских документов, целует Чарли на прощание и бежит обратно к машине «скорой помощи», пока та не уехала без нее.

Из бокового кабинета неожиданно выходит очень «доброго» вида медсестра с защитной маской на лице, она объявляет, что им нужно принять меры и что нам нельзя оставаться в коридоре. Еще она говорит, что нам ни под каким предлогом нельзя выходить из боковой комнаты, потому что очень важно, чтобы мы не заразили других детей. Вся палата смотрит на нас с ужасом, как будто у нас какой-то особенный вид чумы, Чарли начинает плакать. Это последняя капля. Я говорю ей, что в «Гайз Хоспитал» сказали, что Чарли не заразен и чтобы никаких оградительных мер не предпринимали. Она одаривает меня таким взглядом, которым обычно смотрят медицинские работники, показывая, что их совершенно не интересует твое непрофессиональное мнение и что ты должен делать то, что тебе говорят в их больнице.