Мой единственный - Джил МакНейл (2006)

Массажистка говорит, что у меня очень напряжены плечи, нужно расслабиться. Я понимаю, что это хороший совет, а если бы она еще согласилась забрать Чарли из школы и приготовить ужин, то я бы уж точно максимально приблизилась к полному расслаблению. Она дает мне бутылочку массажного масла и советует добавить его в воду, когда я буду принимать ванну сегодня вечером, а еще бутылочку минеральной воды — ведь необходимо восстановить водный баланс. Я обещаю ей так и сделать и чуть не врезаюсь в изгородь по дороге домой: послушно глотаю воду из бутылки, на руле только одна рука, а тут неизвестно откуда возникает машина прямо на середине дороги. «Вольво», конечно. За рулем — старичок, едва выглядывает из-за руля, сидит на подушках. Он приветливо машет мне, проезжая мимо, я отвечаю ему тем же. К несчастью, именно в той руке, которой я машу, бутылка с водой, так что теперь вся машина мокрая, а брюки выглядят так, как будто я не успела добежать куда надо.

Я чувствую себя даже спокойнее и увереннее, чем обычно, уже переодела брюки, и мне хочется попробовать, подействует ли мое состояние на Чарли, который говорит, что он не устал, не будет принимать ванну, не идет ложиться спать и хочет поиграть в щелчки. Я ненавижу щелчки. Мне бы больше понравились шлепки. Я делаю массаж ему на ногах, ему очень нравится, и он просит помассировать еще и спинку. Расстилаю полотенце на своей кровати, и он ложится. Я начинаю делать массаж, он засыпает, я тоже. Просыпаюсь в десять и обнаруживаю, что масло все до последней капельки вытекло и, кажется, промочило одеяло насквозь. Проверяю автоответчик, там шесть сообщений, все о завтрашней работе. Решаю принять ванну.

Вода горяченная, ванная комната заполняется паром. Осторожно сажусь, потом ложусь, предвкушая долгую приятную процедуру. С удовольствием рассматриваю заново выкрашенные плитки и вдруг замечаю, что краска медленно сползает вниз и собирается желтыми лужицами по краям ванны. Потом она маленькими ручейками начинает стекать в ванну. Выскакиваю и начинаю бешено стирать краску. Испачкав два полотенца, понимаю, что мне нужна хорошая тряпка, иду за ней на кухню, оставляя следы по всему ковру. Я провожу ужасные полчаса с растворителем краски, резиновыми перчатками, средством для чистки ковров и множеством ругательств. Ванна наконец приобретает свой первоначальный цвет, но мне самой требуется жидкость для снятия лака, чтобы отчистить пятна краски с ног, а бутылочка почти пуста. Подошвы остаются бледно-желтыми. Я никогда больше не буду красить кафельную плитку. Никогда.

Заваливаюсь в кровать в страшно возбужденном состоянии и просыпаюсь, как мне кажется, через несколько минут: слышу, что пришла Эдна. Одеваясь, хожу на цыпочках, и мне удается уйти прежде, чем Чарли встанет. Приезжаю на студию рано, чтобы проконтролировать готовность кухни к съемкам; основное установили еще вчера. Монтировщики наверняка что-нибудь сделали не так, нужно еще раз все посмотреть. Барни, конечно же, захочет использовать утренние часы и рассердится, если что-то будет не готово. Декорации смотрятся хорошо за исключением буфета, который они поставили в совершенно не подходящее место. Мне приходится выяснять отношения с монтировщиками, я категорически отказываюсь платить дополнительно за то, чтобы они поставили буфет на то место, где он должен был стоять с самого начала. Они уходят, все еще ворча, но тем не менее поставив буфет на нужное место, и за дело принимается осветитель. Появляется актер и признается, что кашу терпеть не может, его от нее тошнит, и он надеется, что есть ее не придется. Мог бы и сказать об этом на кастинге, потому что весь сегодняшний эпизод о том, как он садится за стол и начинает есть вкусную горячую кашу. Конечно, ему не нужно есть эту кашу целыми мисками, но что будет, если его начнет тошнить прямо за столом?