Семья - Тони Парсонс (2009)

Сперва ощущения были странными: спишь с мужчиной — и никаких волнений относительно беременности! Столько лет она изворачивалась, чтобы не залететь, применяла различные средства: уголь, колпачок, презервативы, пилюли, — что в ее сознании это отпечаталось намертво, как и беспокойство, от которого не так-то легко было избавиться. Рори оказался вдумчивым, опытным любовником, совсем не из тех мужчин, которые категорически настаивают на том, чтобы женщина начинала первой, а в остальном отличаются отвратительными манерами. Некоторые из ее прошлых любовников даже прибегали к обману относительно средств предохранения, которых на самом деле не было.

— Как себя чувствует твоя яйцеклетка? — любил спрашивать ее Рори, и она радостно отвечала:

— Не оплодотворена!

На свою неспособность иметь детей от Рори она начала смотреть как на еще одно преимущество. Как на квартиру с видом на Тауэр, или на маленький старенький автомобиль, или на свою работу. Работала она, кстати, менеджером в одном из самых фешенебельных ресторанов Лондона — «Мамма-сан», где столы стояли в непосредственной близости от продовольственных припасов, в том числе от холодильников с мясом и бассейна с рыбами и омарами, и посетителям, чтобы заказать себе ужин, надо было ткнуть пальцем в облюбованный ими экземпляр.

Необремененность — вот слово, которое очень любила Кэт.

По воскресеньям она чувствовала себя свободной и могла позволить себе все, что угодно: провести весь день в ночной сорочке за чтением газет, прыгнуть в самолет и отправиться на уикенд в Прагу, приехать к Рори, если накатывало соответствующее настроение. Полная необремененность — именно под этим девизом ей хотелось жить. Потому что когда мать ушла из дома, детство Кэт стало сплошной и беспросветной обремененностью. Ей совершенно не хотелось вновь связывать себя по рукам и ногам домашним хозяйством.

Она не желала иметь детей, а теперь к тому же могла месяцами вообще не думать на эту тему. Иногда, конечно, кто-нибудь ей ненароком намекал, что в таком желании вести ничем не обремененную жизнь есть что-то неестественное, извращенное, но она себя чувствовала слишком успешной и слишком удовлетворенной, чтобы обращать на такие намеки внимание. Кэт не считала себя бездетной — скорее, не обремененной детьми. И в этом заключалась большая разница, между прочим.

Она была не похожа на других женщин. На свою сестру Джессику, например. Чтобы чувствовать себя полноценной, а свой мирок самодостаточным, Кэт не нуждалась в детях.

Откуда это идет — навязчивая мысль о том, что без материнства у женщины нет жизни, что она просто обязана желать детей? Кэт знала, откуда: эта мысль идет от мужчин, которые своих женщин не очень-то любят. От мужчин, которые норовят оставить в их жизни дыру, заполнить которую можно только с помощью орущего существа, непрерывно пачкающего пеленки.

Она лежала, прижавшись в темноте к Рори, и думала: «Разве это не замечательно? Вести такую хорошую, необремененную жизнь». «Необремененность» — замечательное слово.

И с чего некоторые хотят большего?

3

Паоло и Майкл выросли в одном из самых неприглядных районов Эссекса. Их отец работал инженером на заводе Форда, и во всех детских мечтах братьев фигурировали машины.

Больше половины мужчин района работало на том же самом заводе, и куда ни глянь — любой пейзаж в округе обязательно включал хоть какую-нибудь, но машину. Машины здесь означали все: работу, твердую зарплату, надежду на свободу. Благодаря машине мальчик становился мужчиной. Первый «Форд Эскорт», подаренный подростку родителями или заработанный им самим, означал пересечение им некоей заветной черты — как получение шрамов во время обряда инициации. Братья тоже любили машины, но каждый на свой манер.