Как в первый раз - Дженнифер Доусон (2017)

Достаточно было об этом вспомнить, и Пенелопа поняла, что может снова общаться с ним так, как обычно. А Эван внимательно смотрел на нее. Взгляды их снова встретились, и между ними опять что-то проскочило. Пенелопа нахмурилась – отвела глаза. «В последний раз я оказываюсь в подобном положении», – сказала она себе. Да-да, начиная с сегодняшнего дня она будет стараться все забыть. Забыла однажды – забудет и снова. Просто нужно пережить этот день, не давая ему возможности к ней прикоснуться. Потому что если он к ней прикоснется…

Эван захлопнул дверцу своего спортивного автомобиля. И тотчас же запах Пенелопы заполнил весь салон, опьяняя его и возбуждая. Сказать, что обед у брата прошел напряженно, значит ничего не сказать. Хотя Грейси с Джеймсом, конечно же, ничего не заметили. Для них ничего из ряда вон выходящего не произошло. Они с Пенелопой держались как обычно: он – нагловатый мальчик-переросток, она – раздражающая его подружка сестры. Эти роли они играли уже много лет и к ним привыкли. И, разумеется, они старались подолгу не смотреть друг на друга. Но когда их взгляды все-таки встречались, они за эти короткие мгновения умудрялись очень многое сказать друг другу. О гневе и похоти. О прошлом и настоящем. Обо всем том, что их мучило все эти годы. То был настоящий коктейль из эмоций – как когда-то накануне большой игры. Только теперь у него больше не было футбола – осталась одна Пенелопа.

…Она смотрела прямо перед собой, и уличные фонари освещали ее прекрасное лицо. Облизав нижнюю губу, как делала всегда, когда нервничала, она крепко сжала в руках свою сумочку.

– Я не собираюсь на тебя набрасываться, – сказал Эван и тут же поморщился, услышав свой хриплый голос. Он-то намеревался произнести это с легкой насмешкой, с иронией – чтобы она расслабилась, – но ничего не вышло.

Пенелопа коротко кивнула:

– Да, понимаю.

На несколько секунд воцарилось тягостное молчание. После чего она тихо сказала:

– Так мы едем?

– Да-да, конечно. – Эван вздохнул и, тронувшись с места, выехал на дорогу.

Какое-то время они ехали в полном молчании. И с каждым кварталом ее пальцы все крепче сжимали сумочку. Наконец, почувствовав, что надо хоть как-то снять напряжение, Эван откашлялся и проговорил:

– Поздравляю с повышением. Шейн говорил мне об этом. Он очень тебя ценит.

– Спасибо, – коротко кивнула она, не отрывая взгляда от дороги.

– Слушай, а что у тебя за должность? – спросил Эван с искренним любопытством; он вдруг сообразил, что ничего не знал о ее нынешней жизни.

– Главный исполнительный директор, – ответила она, помолчав.

Эван откашлялся, не зная, что на это сказать. Остановившись на светофоре, все-таки спросил:

– А что это такое?

Пальцы на сумочке снова сжались.

– Я отвечаю за все проводимые в компании коммерческие сделки.

– То есть после Шейна ты – второй человек в корпорации?

– Да, вроде того.

– Хм… Полагаю, ты этого заслуживаешь.

Она не ответила. И нахмурилась. На несколько минут вновь воцарилось тягостное молчание. Наконец Эван не выдержал и проговорил:

– Значит, ты хочешь, чтобы я и дальше притворялся, будто между нами ничего нет?

– Между нами действительно ничего нет. – Она поерзала на сиденье и со вздохом добавила: – Я хочу, чтобы все снова стало так, как было. Как было все эти годы, до твоей травмы.

– Знаю, что хочешь. – Ему следовало бы хотеть того же, но он больше не желал быть благоразумным.

И снова они долго ехали в полном молчании. Наконец Пенелопа проговорила:

– В тот вечер я пришла к тебе не для того, чтобы ворошить прошлое. И мне не следовало позволять тебе ко мне прикасаться.

– Но ты позволила. – Пальцы его судорожно сжались на рулевом колесе. – Позволила – и шлюзы открылись. Я не думаю, что их теперь можно снова закрыть.

– Перестань, перестань, перестань!.. – в отчаянии закричала Пенелопа. – Не хочу об этом говорить!