Как в первый раз - Дженнифер Доусон (2017)

– Видела бы ты, как аптекарша на меня посмотрела, – пробормотал он, криво усмехнувшись.

Пенелопа рассмеялась.

– Да уж, могу себе представить… – Пенелопа уставилась на пурпурно-зеленую коробочку и прикусила губу, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения в желудке. Конечно же, она просто нервничала.

Эван откашлялся и проговорил:

– Там сказано, что принять ее нужно в течение двадцати четырех часов, так?

Она кивнула.

– То есть ты еще можешь подождать? Время есть?

Пенелопа тотчас же почувствовала облегчение – и это ее испугало. Конечно, она хотела принять пилюлю. По-другому и быть не могло. Да, вероятность наступления беременности ничтожна, но даже один процент – это неприемлемый риск. Она же человек ответственный и не играет с судьбой, если этого можно избежать, не так ли?

Пенелопа снова посмотрела на коробочку. «Можно еще подождать», – решила она и взглянула на Эвана, наблюдавшего за ней с таким напряжением, что непонятно было, что и думать.

Но решение принято. Ничего страшного не случится, если она подождет. Тошнота считалась самым распространенным побочным эффектом от этих пилюль, и разве ей хотелось упускать время, оставшееся им в этом фантастическом люксе? Конечно, нет. Она еще успеет принять эту ужасную пилюлю.

– Я могу подождать, – сказала она.

Его лицо прояснилось.

– Значит, ждем?

Она утвердительно кивнула.

– Да, ждем.

Эван сгреб все в пакет и бросил на пол патио. Затем указал на телефон, лежавший на столике рядом с Пенелопой.

– Сколько эсэмэс ты уже получила?

Уголки ее губ приподнялись в улыбке.

– Около сотни.

Он вздохнул.

– Я тоже. Ты их читала?

Пенелопа помотала головой.

– Пока нет. Думаю, я пока не готова с ними разбираться.

Он провел ладонью по волосам.

– Видимо, скоро придется.

– Знаю. – Пенелопа сделала еще глоток кофе и уставилась куда-то в пространство.

– Ты расстроилась, что я вчера выдал нас? – спросил Эван.

– Не уверена, что «расстроена» – правильное слово. – Пенелопа поджала губы. – Но я бы предпочла действовать по плану. Подготовиться. И для начала объясниться с Мадди и с Шейном.

Эван снова вздохнул.

– Об этом я не подумал. Ты заслуживала шикарного жеста, и я хотел его сделать. Кроме того, я больше не собираюсь скрывать свои чувства к тебе. Ни от кого. Несмотря на последствия.

Все прошедшие годы она только этого и хотела, но теперь решение Эвана выталкивало ее «под свет прожекторов», и поэтому Пенелопа чувствовала себя очень некомфортно. Она предпочитала находиться на заднем плане или за кулисами – в отличие от Эвана, всегда бывшего центром внимания.

Сделав глубокий вдох, Пенелопа сказала:

– Эти последствия затронут и меня тоже.

Он кивнул.

– Да, знаю. Но мне показалось, что публичное заявление будет единственным, во что ты поверишь.

Вот уж чего-чего, а такого Пенелопа никак не ожидала – только тайно об этом мечтала.

– Наверное, ты прав, – согласилась она.

– Тебя очень волнует то, что они не обрадуются? – спросил Эван.

Она внимательно посмотрела на него и по его лицу поняла, что он по-настоящему переживал.

– Не знаю… – Она пожала плечами. – Мне бы не хотелось никому ничего объяснять. Тем более что я понятия не имею, что говорить.

– Я бы с радостью сказал, что объясняться и не придется, но мы оба знаем, что придется. И я понимаю, что вся вина – на мне. Скажи, твои родители хотя бы знают, кто я такой?

Пенелопа засмеялась.

– Может, и знают. Но они не будут высказывать сомнения или выспрашивать подробности. Кроме того, они во Флориде. Поскольку же папа передвигается в инвалидном кресле, то вряд ли они в ближайшее время примчатся в Чикаго.

– Мы все всегда были твоей семьей, – заметил Эван.

– Полагаю, что так, – кивнула она.