Чужие страсти - Эйлин Гудж (2010)

— Я буду тебе писать. Ответишь мне?

Абигейл, похоже, тоже собиралась сказать что-то определенное об их будущем — или об отсутствии такового, — но в итоге только пожала плечами и пообещала:

— Конечно, я тоже напишу тебе. У нас это всегда хорошо получалось.

Затем она исчезла, быстрым шагом удаляясь по дорожке, по которой пришла сюда, словно убегала от какого-то невидимого преследователя. Оставила Вона посреди невероятного окружения, наполненного красотой и спокойствием сада, который, как ему неожиданно показалось, сейчас насмехался над ним. Он признавал, что Абигейл была права, когда говорила, что они с ней являются полярной противоположностью друг друга практически во всех отношениях, но в то же время был уверен: она допускает ошибку, думая, что может запросто уйти от него. Никому из них не удастся уйти друг от друга с такой легкостью. В этом смысле, подумал Вон, память очень напоминает эволюцию с ее естественным отбором: берет только нужное, а все остальное отбрасывает. Что касается Абигейл, то по тем или иным причинам эта женщина была надежно закодирована в его памяти. И это не было результатом выбора. Просто так сложилось. Как Земля вращается вокруг Солнца, так и его мыслям суждено было вращаться вокруг Абигейл.

Вон стоял, пока не убедился, что она ушла, а затем вздохнул и, повернувшись, направился назад, в музей.

20

— Мам, можно с тобой поговорить?

Нил неожиданно возник прямо у рабочего стола Лайлы. Волосы его были растрепаны, рубашка не заправлена в брюки — как будто он только что слез с велосипеда. И это было очень похоже на правду: десятилетний «хюндай», купленный сыном по объявлению, так ни разу и не выехал из гаража, после того как он пригнал его домой, и, вероятно, не выедет и в дальнейшем, пока Нил не заработает денег на ремонт.

— Конечно. — Лайла нажала кнопку на телефоне и отключила гарнитуру. Она была на связи с одной из авиакомпаний, но это могло подождать. — Что случилось, дорогой?

— Прости, что отвлекаю тебя на работе. — Он вдруг засомневался, взглянув на ее стол, буквально заваленный всякими бумагами, проспектами и схемами маршрутов, которые нужно было отослать по факсу. А может, ему просто требовалось несколько секунд на то, чтобы привыкнуть к виду своей матери в гарнитуре и деловом облачении для офиса: сегодня на ней был светлый льняной костюм, бледно-голубая блузка и босоножки Кеннет Коул, которые она купила на распродаже. — Если ты занята, я, наверное, могу обратиться и позже.

Лайла улыбнулась.

— Для тебя у меня всегда найдется время. К тому же я могу сделать перерыв. Сижу здесь не вставая все утро. Давай пройдемся. — О чем бы ни собирался поговорить с ней сын, она не хотела, чтобы сослуживицы слышали это.

Барб Хаггинс, конечно, добрая душа, но она частенько совала нос не в свои дела, как выяснила Лайла за те месяцы, которые успела проработать на этом месте — временной должности, ставшей для нее постоянной, поскольку, как говорила их босс, она доказала свою «незаменимость».

Лайла испытывала некоторое беспокойство, пытаясь угадать, что за срочное дело было у сына, если он не мог подождать, пока она вернется домой. Она старалась держать все свои страхи под контролем, потому что психиатр Нила предупреждал ее об опасности прокручивания худших сценариев. Голос доктора Фрая до сих пор звучал в ее голове: «Помните, вы не в состоянии влиять на решения Нила. Вы также не можете нести ответственность за их последствия. Ваша роль сводится единственно к тому, чтобы подсказать сыну, когда он просит у вас совета».