Ключевой момент - Лидия Лукьяненко (2008)

Таня поступила в университет, на исторический. Мама приехала, когда это стало уже точно известно. По этому поводу они устроили застолье. Мамина подруга, Людмила Борисовна, жила с дочкой и внучкой. Она была совсем не такая строгая, как мама, хотя преподавала в университете высшую математику. Благодаря ее участию Таня поступила с легкостью. А вместе с ней и Настя. Родители Насти слезно умоляли Веру Анатольевну посодействовать, а мама не умела отказывать. Поэтому Настя теперь тоже была студенткой, но филологического факультета. А от ее благодарных родителей мама с трудом привезла килограммов пятнадцать парного мяса. Они на днях зарезали свинью и притащили маме и ее подруге гостинец. Людмила Борисовна ахнула, увидев столько мяса. Все, что можно было, впихнули в морозилку, а из остального настряпали биточков и приготовили жаркое. Получился настоящий праздник. Дочь Людмилы Борисовны, худая, как тростиночка, черноглазая Катя со своей двухлетней дочкой тоже сидела за столом и участвовала в общем разговоре. После шампанского и сытной мясной еды разговор от институтских дел переместился к теме Таниных подвигов.

— Как я тебе благодарна, Люда, — говорила мама. — Не знаю, что бы мы делали, если бы Танька не поступила.

— Да она и без меня бы поступила, — улыбнулась Людмила Борисовна и по-свойски подмигнула Тане. — Я за нее только словечко замолвила, чтобы не срезали. Все-таки у них конкурс. Иногда и хороших детей взять некуда. А она — умница! Блестяще сдала экзамен! Настоящая медалистка. Мне потом сказали: «За такую могли бы и не просить». Так что она у тебя сама поступила! А вот с ее подругой пришлось повозиться. Хорошо, что хоть направление у нее от вашего совхоза было. Английский, сказали, вообще не знает, а ведь поступает на филологический.

— Какой там английский! — Мама махнула рукой. — Наша последняя англичанка сбежала два года назад. Дали немке вести, а она сама уже ничего не помнит… Не хотят молодые учителя в провинцию ехать.

— Это точно, — согласилась Людмила Борисовна. — Зато мясо какое! Объедение! И то прок. На полгода нам хватит. Мы девушки незамужние, сами себя содержим.

Они действительно жили без мужчин, а куда поделись их мужья, Тане неудобно было спрашивать.

— Так что дочка у тебя — молодец, — подытожила Людмила Борисовна. — Это я тебе говорю.

— Молодец-то молодец… — Мама бросила на Таню укоризненный взгляд. — Только вот перед самым отъездом такого натворила. До сих пор все об этом говорят.

— Что ж она такого натворила?

— Всегда была спокойная, сдержанная, воды не замутит. А тут вскружила голову сразу двум парням! Они подрались. Сначала раз. Не сильно. Потом второй. Да так, что один в больницу попал, а второго, говорят, судить будут.

— За что? — вырвалось у Тани.

— За нанесение тяжких телесных повреждений. До трех лет, возможно, получит. А ты как думала! Там бабка и родители так убиваются! Стыдно людям в глаза смотреть. Точно, вертихвостка!

— Да я-то тут с какого боку? Я их лбами не сталкивала!

— Действительно, Вера. По-моему, Татьяна здесь ни при чем. Если у парней мозгов не хватило, чтобы все решить мирным путем, то это их беда, а не ее.

— Ой! — Мама махнула рукой и раздосадованно произнесла: — Вот сейчас поступила и могла бы месяц со мной побыть. А теперь и не знаю, стоит ли ей вообще в поселке появляться.

— Месяца у меня нет, — вставила Таня. — Две недели надо в общежитии поработать. Новый корпус достроили, убирать будем за строителями. Сказали, кто из иногородних станет работать, тому место раньше прочих дадут. Сразу и заселиться можно.

— Ну вот, — сказала хозяйка, повернувшись к подруге. — А пока пусть у нас поживет. Она нам не в тягость.

— Да нет, — возразила мама. — Мы с ней на море съездим. Я уже и о путевке профсоюзной договорилась. Под Одессу на десять дней. В домики. С трехразовым питанием.