Она проводила Костю на вокзал и взяла с него обещание, что он не станет донимать ее внезапными приездами. Пообещав написать, Таня крепко поцеловала Костю. А когда поезд тронулся, облегченно вздохнула.

Это ей только казалось, что она перевернула страницу своей поселковой жизни. Но нет, прошлое не отпускало ее. Оно являлось каждый месяц в образе Кости, которому надо было дать надежду, чтобы он мог спокойно жить дальше. Таня не ожидала от него такого постоянства. Это вызывало уважение, но… утомляло. Прошлое оживало снами о Федьке. Она привыкла лелеять мечту об этом непонятном молчаливом парне. Она, конечно, знала, что молчат не только от большого ума, но и тогда, когда просто нечего сказать. Большого ума она в Романове не подозревала, но от этого ничего не менялось. Несмотря ни на что, он оставался для нее недосягаемым и потому притягательным. Одно Таня знала твердо: замуж за него она никогда не выйдет. Федька был сельским жителем. Он любил провинцию, их поселок и собирался жить там всю жизнь. Ее это не устраивало. Если не за кого будет, она скорее согласится выйти за Костю. Он — воск в ее руках. Скажет: будем жить в столице, — значит, в столице, на Луне — так на Луне.

Федька же сам себе на уме, женщину не послушает. Ей даже непонятно было, как он так легко попался на ее удочку. Чем она могла привлечь его? Внешностью? Необычностью поведения? А может, она так сексуальна, что он не в силах был совладать с собой? Думать так было приятно. Это льстило ее самолюбию. Но часто думать о Федьке Таня не любила. Мысли о нем изначально были связаны с грустью, страданием, неизбежным ощущением потери.

Она зачитывалась историей и все свободное время по-прежнему проводила в мечтах. Если бы у нее не было необходимости возвращаться в сегодняшний день, она чувствовала бы себя счастливее. Но кроме визитов Кости и снов о Федьке были еще поездки домой. Таня скучала по маме больше, чем могла себе представить. Ради долгого, до полуночи, разговора с ней она ехала домой, а вовсе не ради встреч со старыми друзьями. И их поведение искренне удивило ее.

Новый год она поехала встречать с мамой. Все-таки связь с домом была еще сильнее городских привязанностей. Мама обрадовалась. Они накрыли стол, нарядились, включили телевизор, чокнулись шампанским под бой курантов. В общем, праздновали. Она собиралась провести с мамой всю новогоднюю ночь. Но в час прибежала Настя, оживленная, красивая, в такой роскошной дубленке и новых сапогах на шпильках, что Таня сразу почувствовала себя нищенкой. Одевалась она очень скромно. Пальто, сапоги, брюки — все это она носила уже не первый год. Вещи выглядели еще прилично, но, по ее мнению, безнадежно отстали от моды. А на подруге были новые фирменные джинсы, светлый красивый джемпер. Модная стрижка преобразила ее лицо. Настя стала красивее и увереннее. В университете они почти не виделись. Жили в общежитиях в разных концах города. Таня до вечера просиживала в читальном зале или готовила уроки в своей комнате. Ей не только нравилось учиться, но и была нужна стипендия. У Насти родители были зажиточные, денег для единственной дочери не жалели, а тяги к знаниям у девушки не наблюдалось. Поэтому Настя развлекалась от души, а за книги бралась только в сессию.

Она чуть не задушила Таню в объятиях и стала звать ее на новогоднюю дискотеку в клуб.

— Я не пойду, — отмахнулась Таня. — С мамой хочу побыть.

— Ну и побудешь! Ты же не на один день приехала? Пойдем! Там будут все наши. Полгода не виделись. Вера Анатольевна, отпустите ее, пожалуйста! Мы на пару часиков… Вы даже «Огонек» не успеете досмотреть!

— Да я не против, — согласилась мама. — Тань, ты чего? Иди, повидаешься с друзьями.

— Я не хочу. Лучше ты, Настя, с нами оставайся.

— Ты что? Меня же Колька ждет. Я потанцевать хочу. Ну ладно. С Новым годом вас! Приходи, если надумаешь…

Она чмокнула подругу в щечку и убежала.