— Хорошо. Сейчас тебя отвезут к его дому. Дальше — твоя задача. Если он долг отдаст — один процент твой. Нет — плохо будет. И ему, и тебе. Поняла?

Таня кивнула.

— Лева, ты что? — Гусь чувствовал себя одураченным. — Ты ее отпускаешь? Да мы тут с братвой уже слюнями изошли, на нее глядя.

Таня настороженно смотрела на Леву. От него сейчас зависела ее судьба.

— Слюни подотрете, — усмехнулся Лева. — Дело важнее. — И снова повернулся к Тане: — Значит, помни. Два дня тебе даю. Вернет долг — получишь премиальные. А нет… — И он выразительно качнул головой в сторону Гуся.

Тане не надо было два раза повторять.

В дом Димы ее пустили с большими предосторожностями. За воротами дежурили два охранника. Третий сидел за входной дверью. Еще двое ходили по двору с автоматами наперевес.

— Таня! — радостно развел руки пьяный Дима. — Тебя отпустили! Вот лохи!

— Я так испугалась, что у меня вся одежда пропиталась потом, — честно сказала Таня, стараясь сдержаться и не накинуться на него с кулаками. — Дай мне выпить, а потом — в ванную. Боже мой, до сих пор трясет!

Дима налил ей коньяка и стал расспрашивать. Она залпом осушила бокал и безвольно опустилась на мягкие подушки кожаного дивана.

— Да. Да. Да, — отвечала она. — Они сказали, чтобы ты отдал им долг. Если нет, они убьют всех твоих родственников и меня. А потом — тебя.

— Никого они не убьют! — заверещал Дима и глотнул коньяк прямо из горлышка. — Они — лохи! Тебя и то отпустили!

— А ты хотел, чтобы меня из-за твоих вонючих денег убили!

— Я хочу сказать, что если бы они и правда были крутые, то тебя бы уже под орех разделали…

Таня снова с трудом сдержалась, чтобы не вмазать ему. Нехорошо, конечно, прикрываться ребенком. Но он о ней не подумал, а она что, должна молчать, как партизан, не пытаясь спасти свою жизнь? Ребенок не виноват. Но и она не виновата. Это долг Димы. Надо любой ценой заставить его вернуть деньги. Она тяжело встала и пошла в ванную…

Через два дня Дима отдал деньги Леве, а Таня вернулась домой. Только она знала, как трудно было заставить жадного и хитрого Диму отдать долг. Эти дни она провела в постоянном страхе. Она тайком рыскала по дому, боясь в любую минуту быть застигнутой врасплох. Ведь если бы Дима узнал, какую миссию она выполняет, он сам отдал бы ее своим охранникам, а потом убил бы. Только сейчас до нее дошло, во что она вляпалась. Таня смутно помнила, как когда-то в поисках чистого полотенца наткнулась на конверты, подписанные детским почерком. От своего любовника она знала, что жену он бросил, а единственный сын живет за границей со своей бабушкой, мамой Димы. Это были самые близкие и дорогие ему люди. Правда, он изредка упоминал о двоюродной сестре и тетке, но на этих родственников, как и на нее, Диме было наплевать.

Наконец, после целого дня тайного и напряженного поиска, Тане повезло. Она нашла открытку от матери Димы с обратным адресом. Дима никому не говорил, где они находятся. Как он мог допустить такую оплошность, не уничтожив открытку, непонятно. Вероятнее всего, он просто забыл о ней. Открытка была старой, трехлетней давности. Возможно, они уже переехали. Но для Тани это был единственный шанс.

Они лежали в постели на втором этаже. Дима поглаживал ее обнаженную руку. От него несло спиртным. От страха он пил постоянно. А Тане, уставшей бояться, надоело его уговаривать.

— Ничего, ничего, — бормотал он. — Пошумят и перестанут. Тоже мне, лоха нашли. Пол-лимона им отдай! Это мои деньги! Мои! Я их в оборот пустил и заработал. Ну и что, что Лева мне в долг дал? Я ему долг отдал, а навар весь мой. Почему я должен с ним делиться?

— Он сказал, что вы так договаривались, — вставила Таня.

— Ничего мы не договаривались! Он меня просто не понял!

— Дима! Неужели ради своих родных ты не можешь отдать им эти деньги? Они ведь не последние для тебя! Ну, плевать тебе на меня, так сына хотя бы пожалей!