Ревность - Селия Фремлин (2008)

Линди медленно отодвинула дверь купе, вошла и с нарочитой старательностью прикрыла за собой дверь. Теперь Розамунда видела — на ее лице нет и следа вины, на нем выражение подозрительного торжества. И вовсе оно не бледное, как сначала показалось сквозь стекло; это мертвенный электрический свет и клочья желтого тумана, пробравшиеся из ночной тьмы, вводят в заблуждение. Розамунда и сама, должно быть, выглядит так же…

— Вот мы и встретились! — с расстановкой проговорила Линди, не сводя глаз с Розамунды, и села напротив. — Ну как ты?

После падения с поезда? После гриппа? Нарочно выражается так неопределенно — прощупывает, что мне известно. А я не скажу! — решила Розамунда. И не потому, что начала догадываться о какой-то опасности, угрожающей ей в данной ситуации, а просто из-за детского удовлетворения — в кои-то веки она поставила Линди в неловкое положение, а не наоборот.

— Хорошо, спасибо, — сдержанно ответила она. — А как ты? Где ты была все это время?

Линди пропустила вопрос мимо ушей.

— А выглядишь неважно, — гнула она свое. — И Джесси тоже так считает. Право, Рози, пора тебе серьезнее относиться к своему здоровью, в твоем-то возрасте…

Какая наглость! Розамунда задохнулась от возмущения (знакомое чувство!), и вся ее решимость держать Линди в неведении вмиг испарилась.

— Мне это нравится! После того, как ты сама!..

Она осеклась, но было уже поздно. Окончание фразы, не произнесенное, но очевидное, повисло между ними. Розамунда поняла, что выдала себя с головой. Теперь Линди известно, что она знает; что она помнит. Но что это она толковала о Джесси? Подслушивала тогда под кухонным окном? Как пить дать подслушивала, и под окном гостиной тоже. Дурой была бы, если бы не воспользовалась такой возможностью, а может, и сама ее искала. И уразумела, что раз об этом не сказано ни слова, значит, ни миссис Филдинг, ни Джесси слыхом не слыхивали о том, что Розамунда вывалилась из поезда, случайно или как еще. А сделала ли она из этого вывод, что Джефри тоже ничего не слышал? Что ж, пусть погадает!

— Чудная ты, Рози, скрытная, — жалостливо покачала головой Линди. — Любая другая после такого несчастного случая бросилась бы домой, всем бы его расписала. Мужу-то уж во всяком случае! Джефри удивится, когда услышит обо всем от меня первой, и через столько дней! Или, быть может, он к такому привык? Ты, верно, всегда такая? На мой взгляд, очень странные отношения для мужа и жены…

— Да я бы сразу рассказала Джефри — если бы память не отшибло! — воскликнула Розамунда. — Но, когда пришла в себя, я ничегошеньки не помнила — когда получишь по башке, всегда так. Вспоминаешь только через несколько дней…

И лишь сейчас, увидев, как в свете голой электрической лампочки глаза Линди загорелись желтым победным огнем, Розамунда догадалась, с какой легкостью та заманила ее в ловушку и, сыграв на ее детской гордости, вырвала неосторожные признания.

Потому что Розамунда практически созналась, что до сих пор не изобличила Линди. Теперь наконец Розамунда отчетливо осознала, как важно для Линди, чтобы она, Розамунда, никогда не доехала до дома. Однажды Линди уже попыталась ее убить; второй раз будет легче…

Но что, собственно, Линди может сделать? Само собой, второй раз высовываться из окна в туман и темноту она не собирается, застать ее врасплох Линди не удастся. Главное — сидеть где сидишь… к окну ни под каким предлогом не подходить, вообще не вставать с места… и тогда ничего не случится. Не будут же они ехать вечно. Минут через тридцать окажутся в Лондоне. Надо только сидеть как пришитая, и пусть Линди делает что хочет. Если сможет.

Но Линди тоже просто сидела. Она замолчала, на ее губах змеилась улыбочка. Розамунда с беспокойством поглядывала на эту улыбку, как на маленький блестящий кинжал. О чем она думает, что замышляет?