Водка + мартини - Пол Райзин (2007)

Моя старая спальня — почти что храм моего детства, все оставлено так, как было, когда он от нас ушел. Родители только привели в порядок и убрали все, что, по их мнению, было лишним — кстати, а куда подевался мой плакат с Сальвадором Дали? — и теперь спальня используется в качестве комнаты для гостей. Впрочем, мои старые книги остались на месте, и, соблюдая ритуал, я бегло просматриваю корешки. «Кабинет в багровых тонах». «Это может сделать каждый мальчик». «Как ухаживать за волнистым попугайчиком». «Начальный курс физики». «Властелин колец». «Крестный отец». «Простейшие фокусы с картами». «Ежегодник веселых мстителей». Через пол я слышу, как Хилари продолжает резвиться. Я смотрю из окна на пространство, которое когда-то было садом Блюмов. Они уехали отсюда много лет назад. Сейчас на этом месте опрятная лужайка, дворик, белые пластмассовые стулья и столики. Тогда там были непролазные заросли. Мы там играли.

Мы никогда не играли во всяких там «врачей и санитарок»; нет, мы играли «в ресторан». Я — шеф-повар, она — официантка. И мы оба заняты делом, работаем. То есть наш ресторан — это настоящая торговая точка типа экспресс-закусочной с горячими блюдами. Из окна сарая, стоявшего в саду, мы разворачиваем бойкую торговлю нашей продукцией, состоящей главным образом из земли, камешков и веточек; мы выкрикиваем друг другу заказы наших клиентов, подражая истерическим выкрикам официанток, которые нам однажды пришлось слышать в баре неподалеку с броским названием «Деньги есть — клади на бочку, денег нет — бери в рассрочку».

— Еще зелени! — кричу я. — Поторапливайся!

— Вот она! — живо отвечает Хилари, отрывая огромный пучок травы. — Куда подевалась смешанная поджарка для пятого столика?

— Чипсы! Скорей подавай чипсы! Смешанная поджарка, пятый столик. Быстро!

— Вот она!

(Для двух откормленных детей из Финчли, родители которых принадлежат к среднему классу, такие игры куда интересней, чем какие-то «врачи и санитарки». Больницы — это для больных и убогих. В ресторане же можно вкусно поесть.)

Когда мы устаем от ресторанного дела, мы превращаемся в беспощадных мстителей Эмму Пил и Джона Стида. На нас наседают превосходящие силы воображаемых врагов, и мы, как черти, отбиваемся от их непрерывных атак.

— Вам нужна моя помощь, миссис Пил? — коротко спрашиваю я, отправляя на тот свет злодея туго стянутым зонтиком.

— Все в порядке, Стид, справлюсь сама, — отвечает она, каратистскими ударами ног выключая двух громил.

И потом, когда мы, усталые победители, лежим на траве, разыгрывается сцена, которую мы уже придумали сами. Из карманов своих коротких штанов Джон Стид достает пачку конфетных сигарет длиной в десять мятных леденцов каждая, украшенных на кончике красной блямбой, изображающей фильтр. Одной из них он угощает миссис Пил и одну берет себе. Еще бы, мы заслужили по сигарете, подумайте только, сколько бандитов мы уложили. Мы валяемся на солнце, попыхивая сладкими симулякрами (с их быстро надоедающим привкусом какой-то пудры), мы принимаем разные позы, складываем пальцы и губы с таким видом, будто мы в чем, в чем, а уж в этом-то толк знаем. Как заправские курильщики, мы втягиваем дым, делаем затяжку, выпускаем дым через рот, через нос. Мы постукиваем пальцем по «сигарете», сбрасывая воображаемый пепел. Мы даже умеем делать вот что: сигарета зажата между указательным и средним пальцами, и, чтоб стряхнуть пепел, мы легонько постукиваем большим пальцем по фильтру. В общем, мы точно копируем все движения настоящего курильщика, хотя настоящая сигарета еще ни разу не касалась наших губ.

Почти ни разу.