Водка + мартини - Пол Райзин (2007)

— Ну, было бы невежливо ей отказать, верно же? — Он осушает пиалку саке. — Боже, какая она была страшная! Но, как говорят в Ланкашире, зачем разглядывать изразцы, когда ковыряешься в камине?

Чтобы не снижать темп дискуссии, заказываем еще саке и с энтузиазмом продолжаем раскручивать различные сценарии мести Клайву, хотя яркий образ нашего крошечного фюрера, который, спустив штаны, кувыркается с девицей на сваленных в кучу пальто, никак не идет из головы. Мне очень нравится идея напечатать карточки с телефоном Клайва и текстом: «Ищу знакомства с человеком, который может отшлепать меня по попке к взаимному удовольствию. Вознаграждение гарантирую. Клайв», — а потом расклеить их по всему Уэст-Энду — Дэйв придумал, конечно, — но тут не хватает прекрасной простоты и, как бы это сказать, сумасшедшинки.

— Между прочим, мне стало известно, что скоро одна сучка породы джек-рассел-терьер ощенится, — устало информирую я заговорщиков. Мы уже перешли к свежеочищенным и предусмотрительно разделенным на дольки апельсинам (в заведении мистера К. есть на десерт сушеные бананы — дурной тон). — Можно ли с этим что-нибудь придумать?

— Э-э-э… — глубокомысленно изрекает Стив.

— О-хо-хо! — вторит ему Дэйв.

— Джек-рассел-терьер, говоришь… — продолжает Стив.

— Вообще-то, если я расскажу, вы ни за что не поверите. Собачка принадлежит Фарли Дайнсу. Он недавно женился, так вот, молодая жена наезжает, мол, чтоб духу ее в доме не было — окрас у песика не тот, не подходит, понимаешь, по цвету к занавескам в гостиной.

В лице Кливера что-то меняется. Можно подумать, что это просто легкое сокращение мышцы, тик, но я-то сразу все понимаю. Я перегибаюсь через стол, цапаю его за шкирятник одной рукой, а другой нацеливаюсь выколоть ему палочкой глаз к чертям собачьим.

— Если хоть одно слово из того, что я сказал, появится в твоей сраной газетенке, — я стараюсь говорить как можно более серьезно (засмеяться — не дай бог), — ты очень пожалеешь, я тебе обещаю. Ты меня хорошо понял?

— Полегче, шеф. Без проблем. М-м-м, послушай, ты будешь есть этот кусочек кальмара? Смотри, последний…

9

— Главный раввин отказался, — объявляет Луиза таким загробным голосом, будто на Лондонской валютной бирже произошла катастрофа. Сегодня утром мы, то есть я и моя «команда», составляем длинный список желательных участников нашего шоу «Разминка перед смертью». Луиза преданно смотрит мне в глаза, ожидая начальственной реакции на только что полученное страшное известие. Если снять с нее противные очки и камуфляжные штаны, останется все очень и очень хорошенькое: этакая маленькая, изящная, раскрашенная фарфоровая куколка. Настолько симпатичная, что какое-то время я ни о чем другом и думать не могу и только повторяю как попугай «ага, хорошо», и этот вялый клич вряд ли придает воодушевление вверенным мне войскам. Тогда мне удается сделать отчаянный жест, который, по идее, должен бы означать «ну что ж тут поделаешь, я уверен, что вы сделали все, что смогли», и Луиза снова бросается к телефону. Вообще-то я ловлю себя на том, что уж очень часто не могу оторвать взгляда от ее почти невероятно привлекательного лица, зверски искаженного этой пугающе черной пластмассовой оправой. И если я где-нибудь в этой книге случайно брякнул о том, что мужики при виде очкастых девиц сразу отворачиваются, так не верьте, это все чушь собачья.