Водка + мартини - Пол Райзин (2007)

Пришел художник по декорациям с тремя набросками для «Разминки перед смертью», демонстрируя, на что он способен за отпущенную ему сумму: по телевизионным меркам деньги совсем маленькие, всего только половина среднемесячной зарплаты в промышленности. Первый набросок — хуже некуда: какие-то стилизованные скелеты, надгробные камни да могилы. Впрочем, дизайнеры нередко сначала показывают наихудшие варианты, чтобы подготовить вас к тому, что за этим последует. И действительно, второй вариант гораздо лучше в том смысле, что тут скелетов, надгробных камней и могил уже не наблюдается. На этот раз перед нами небо, затянутое облаками, сквозь которые падают розовые лучи света («если обработать сухим льдом, будет просто протрясно»). Поэтому деньги я решаю выделить, только глянув на третий вариант: действительно впечатляет, классная медитация на тему черноты. Сделаем черный фон, а наши денежки потратим на прокат какой-нибудь «потрясной» мебели темных тонов, включая стулья, на которые и посадим наших специалистов по вопросам смерти. Художник сказал, что достанет каталоги и пришлет мне несколько вариантов шикарных итальянских стульев.

Дизайнерша по графике, которая должна разработать форму и шрифт титров, открывающих шоу, также придерживается троичной схемы подачи: самый дерьмовый вариант; просто дерьмовый тот, про который можно с уверенностью сказать «сойдет». Она совершенно бесстыдно выставляет его передо мной:

1. Сквозь окутанное туманом кладбище наплывает камень с надписью «РАЗМИНКА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ». О боже, только не это.

2. С замедленной скоростью летит большая черная ворона. Странно как-то летит. Ах да, она летит задом наперед. Потом птичка «приземляется» на черенок лопаты. Общий план: лопата торчит в куче свежевыкопанной земли за церковной оградой.

3. Камера медленно движется вдоль голой человеческой ноги, лежащей на металлическом столе морга. Доходит до большого пальца, и мы видим, что к нему привязана картонная бирка с надписью: «РАЗМИНКА ПЕРЕД СМЕРТЬЮ».

Третья версия мне, пожалуй, подходит, правда, с небольшой поправкой. Когда до зрителя доходит смысл названия, палец должен пошевелиться. Дизайнерша удаляется, чтобы произвести «калькуляцию». Ясное дело, все эти ноги, столы, бирки стоят денег.

В шесть вечера в офисе остаемся только мы с Луизой. Аните надо было уйти пораньше «к врачу», и трагическое выражение на ее лице исключало всякие дискуссии по этому поводу. Саймона мы видели в последний раз часа два назад, когда он отчалил за бумагой. Луиза так энергично названивает по телефону, что ее пальцы, по идее, должны кровоточить.

— Ну что, чему посвятишь вечерок? — спрашиваю я, отворачиваясь в сторону монитора и делая вид, что привожу в порядок бумаги, как бы говоря: «Ну, хватит на сегодня, пора и отдохнуть».

— Да, в общем, ничему такому. Может, схожу в паб с подружкой.

Через полчаса мы сидим с ней под сенью гигантской упаковки трихопола в баре «Фармаси». Вспомнив прежние времена, я заказываю себе коктейль — мартини с двойной водкой, но малышка Луиза смотрит на меня так, будто от такой адской смеси ее тут же увезут из бара на «скорой помощи», и разумненько спрашивает белого вина с содовой. Она и вправду удивительно… прелестна, другого слова, боюсь, просто не подберешь. Про нее нельзя сказать, что она красивая или даже шибко привлекательная, сексуальная, но можно смело заявить, что она очень и очень хорошенькая. Но, увы, она изо всех сил старается это скрыть.