Прошлой осенью Лайам срубил несколько деревьев. Один пенек остался, его намеревались превратить в кормушку для птиц, но весной он снова пустил побеги. Всего несколько недель назад Лайам уговаривал ее, что пень следует выкопать: он все равно больной и только уродует пейзаж. Сюзанна не понимала, какое это имеет значение, если она все равно уезжает, но он, тем не менее, настаивал.

Лайам буквально изуродовал лужайку, ведь ему пришлось копать большую и глубокую ямищу, чтобы добраться до корней, и она даже рассердилась, потому что новым владельцам это могло не понравиться. Лайам пообещал привезти свежий дерн и какие-нибудь кусты, чтобы посадить на этом месте. И он таки сделал это, вчера, пока Сюзанна была в Бристоле — она обратила внимание на лужайку сразу же, как только вернулась домой.

В каких бы расстроенных чувствах она ни пребывала, ей все-таки доставило некоторое утешение мысль о том, что Лайам будет покоиться под новым кустарником. Он любил сад, и он был бы счастлив найти в нем свое последнее прибежище.

Снять слой дерна и выкопать куст оказалось совсем нетрудно. На это ушло всего несколько минут. Однако могилу она рыла долго, потому что знала, что та должна получиться глубокой, в противном случае лисы или кошки могут запросто разрыть ее. Но страх и отчаяние придали Сюзанне сил, и вскоре на полиэтиленовой пленке, которую она расстелила на лужайке, выросла внушительная куча земли. Она вспомнила, что подумала тогда: как хорошо, что ее ближайшие соседи привыкли видеть, как она возится в саду, поливая цветы и растения, ухаживая за ними, иногда даже поздно вечером. Если они и услышат шум сегодня, то не найдут в этом ничего необычного.

Она не знала, в котором часу Лайам пришел к ней домой, вероятно около половины пятого, но к тому времени, когда она вырыла могилу, было уже поздно и начинало темнеть. Вся сложность заключалась в том, что ей пришлось выкопать яму длиннее прежней, но она справилась и с этим, подрезав траву с дерном, чтобы потом уложить ее на место.

Но настоящий кошмар начался, когда она выволокла тело Лайама из кухни и потащила его по лужайке, держа за ноги. Голова его ударялась о ступени, и при виде широкой полосы крови, оставшейся на кухонном полу, ее стошнило. Когда он оказался на траве, тащить оказалось еще труднее, она все время плакала и часто останавливалась, чтобы передохнуть. Но наконец ей удалось свалить тело в могилу, и она принялась засыпать ее землей, радуясь тому, чтобы было уже слишком темно и она не могла видеть, как комья земли падают на лицо и грудь Лайама.

Засыпав могилу, она принесла доску из сарая и положила ее сверху, а потом походила по ней, чтобы своим весом выровнять землю — так, как поступил Лайам, когда выкопал корни. Это было самое ужасное — оно несло на себе отпечаток жестокости и окончательной безысходности.

К тому времени стало уже совсем темно. Сюзанна полила пласты дерна, чтобы они прижились и не засохли к утру, и вернулась в дом.

Затем она принялась драить пол, меняя одно ведро воды за другим, пока пол не стал абсолютно чистым. Она вспомнила, как повалилась на еще влажный пол и разрыдалась. Сейчас она не могла сказать, удалось ли ей поспать в ту ночь, но с первыми лучами солнца она уже работала в саду, снова утрамбовывая землю, пересаживая куст и обкладывая его дерном.

После того, как она убрала полиэтиленовую пленку и смела с лужайки последние комья земли, а затем полила ее из шланга, лужайка стала выглядеть совсем так, как вчера. Правда, она была не такой ровной, но Сюзанна знала, что со временем все выровняется. В заключение она тщательно смыла последние следы крови водой из шланга.

* * *

— Вы уверены, что ударили Лайама только один раз? — спросил у нее Рой.

Сюзанна вздрогнула, услышав его голос. Начав рассказывать эту историю, она мысленно перенеслась в прошлое и настолько ушла в себя, что ей стало казаться, будто она одна в комнате.

— Да, конечно, — ответила она.