Время расставания - Тереза Ревэй (2010)

Она присела на край постели. Лихорадочными движениями разорвала конверт, на котором значилось ее имя, и развернула лист белой бумаги.

Мама, я уезжаю в Нью-Йорк по заданию «Paris Match». Собираюсь там делать репортажи. Я не сообщил тебе эту новость в разговоре, потому что не мог видеть в этот момент твое лицо. Прости мне мою трусость, но я должен ехать. Я знаю, что выбрал неудачное время, но я не могу поступить иначе. Я дам тебе знать, когда устроюсь. Если что случится, у тебя есть Камилла. Она сильнее нас обоих, вместе взятых.

Максанс

Листок выскользнул из ее пальцев.

Несколькими месяцами ранее, во время празднования Дня 14 июля[73], произошли столкновения, в результате которых погибли семь человек. Максанс, гуляя по городу, случайно оказался в тех местах. Напечатав фотографии, он тут же отправился в «Match» — редакция журнала располагалась близ Елисейских полей. Главный редактор, Роже Терон, счел фоторепортаж Максанса безупречным.

Валентина чувствовала себя совершенно разбитой. Максанс уехал. Но разве можно сердиться на него за это? Ему исполнился двадцать один год, и он сделал свой выбор. Теперь Камилла успокоится. Ее брат отмежевался от Дома Фонтеруа. У Валентины вырвался нервный смешок. Господи, она, которой всегда было плевать на этот проклятый меховой Дом, она мечтала, чтобы Максанса увлекло это дело столь же сильно, как и его сестру, и тогда бы он каждое утро отправлялся на бульвар Капуцинов, всю жизнь был бы у нее на глазах!

Валентине казалось, что в ее венах течет пылающая лава. Внезапно зазвонил телефон. Женщина бросилась к двери, чуть не опрокинув небольшой столик, и схватила черную трубку аппарата.

— Алло, кто на проводе?

— Валентина? Это я, Александр. Я хотел узнать, как у тебя дела.

Камилла не стала зажигать свет. Здесь царила непроницаемая тишина. Умиротворяющая мощь здания на бульваре Капуцинов пронизывала все этажи, проникала сквозь пол, поднималась по ногам и наполняла тело живительной энергией и покоем.

Этот дом Камилла знала как свои пять пальцев. От холодильных камер в подвалах до зала приемки и отправки грузов, от архивов до мастерских, где закройщики работали со шкурами, от сверкающего салона с роскошными хрустальными люстрами до строгой «галереи предков». Она легко могла передвигаться по зданию с закрытыми глазами.

Через высокие окна в помещение лилось лунное сияние, освещая рабочие столы. Швейные машины и оверлоки отбрасывали округлые, успокаивающие тени на стены. Все табуреты выстроились в один ряд. Вот аккуратно сложенные меховые накидки, заказанные клиентками к празднику Всех Святых. Темным сукном были прикрыты шкурки, приколотые к столам, чтобы уберечь капризный материал даже от лунного света, не менее опасного для них, чем лучи солнца.

Дом Фонтеруа стал для Камиллы надежным убежищем с того самого дня, как она уснула здесь в маленькой кладовке, расположенной справа от мастерской, на груде шуб из соболя и покрывал из меха дикой ламы. В тот далекий день она носилась по коридорам и лестницам, проскальзывая, как тень, в кабинеты и залы. Да, она потерялась, но ничуть не испугалась, ни на единое мгновение.