Время расставания - Тереза Ревэй (2010)

Почему он чувствует себя обиженным? Может, потому, что он душу наизнанку вывернул, а Камилла оставалась отстраненной, почти чужой. Сергей нервничал, злился. Возможно, сказалась усталость. Он уже сожалел о том, что разыскал любимую. Лейпциг и Ленинград, эти изувеченные города, видели, как родилась и крепла их любовь, а вот легкомысленный и капризный Париж делал ее непрочной.

Камилла отвела глаза. Она корила себя за то, что проявила слабость и попросила его остаться. Молодая женщина чувствовала себя уязвимой. Смерть отца, ссора с матерью выбили ее из колеи, и теперь гнев и злость мешали ей здраво рассуждать.

Несколькими часами ранее, в тишине бульвара Капуцинов она приняла решение дистанцироваться от матери, чтобы меньше страдать. «Как бы я хотела уехать с ним!» — с горечью подумала молодая женщина. Но разве можно даже на секунду представить, что она покинет Дом Фонтеруа? Чтобы забыть все сомнения, существовать в гармонии с самой собой, Камилле было необходимо дело, основанное ее предками, она должна была слышать стрекот оверлоков, оживленные голоса служащих, должна была находиться в постоянных поисках новых форм красоты. Как и Сергей, она знала, что такое верность, но еще она знала, что такое необходимость.

Взгляд Камиллы остановился на рисунках модельера, которого она только что наняла на работу. Рене Кардо исполнилось двадцать три года, он носил мушкетерские усы, обладал безудержным воображением и характером дивы. Для следующей коллекции он предложил классический редингот на подкладке из бежевой нутрии, норковые накидки для ужина в ресторане, жакеты из черной выдры, отделанные лисой, а также удивительные куртки в технике пэчворк. В поисках новых цветов и фактур он посетил наилучших кожевников и аппретурщиков Парижа, Милана и Нью-Йорка. Его творческая мастерская на бульваре Капуцинов поражала художественным беспорядком — повсюду лежали документы, книги по искусству, фотографии и отрезы тканей. Никто, кроме Камиллы, не имел права входить туда без его разрешения.

Молодая женщина встала и подошла к письменному столу.

— Посмотри! — жизнерадостным тоном предложила она. — Вот во что должны превратиться все те меха, которые мы закупили у вас в Ленинграде.

Сергей казался серьезным, но и печальным. Камилла протянула ему рисунки как величайший дар. Несколько мгновений молодые люди молча смотрели друг на друга. Затем Сергей послал Камилле ответную улыбку, и они расположились на диване, потеснее прижавшись друг к другу.

— Интересно, когда вы снова предложите соболей для продажи? — спросила Камилла, в то время как Сергей изучал рисунки. — Когда я думаю о том, что заказ для супруги иранского шаха будет выполнять не Дом, я просто лопаюсь от зависти! Став монополистами по поставкам соболей, вы озолотились. Цены на них просто непомерны.

— Соболя охраняются столь же тщательно, как секреты производства атомной бомбы, — пошутил Сергей. — Чтобы не допустить их разведения в других странах, экспорт живых зверьков запрещен. Мы бережем наших соболей, как зеницу ока, но не волнуйтесь, мадемуазель Фонтеруа, в скором времени мы вам их предложим. «Баргузины» столь прекрасны, что дух захватывает. Потребовалось время и терпение, чтобы вырастить такую красоту.

— Это как в любви, Сергей Иванович, — вздохнула Камилла. — Для нее требуется время и терпение.

Анна Федоровна была так счастлива, что не переставала улыбаться, и ее щеки разрумянились, как наливные яблоки. Пожилая женщина не могла налюбоваться на сына. В последние годы его посещения стали редкостью.