Время расставания - Тереза Ревэй (2010)

Больше он не произнес ни слова, глубоко опечаленный тем, что жена не понимает его. Мужчина не мог раскрыть ей свои особо тревожащие душу секреты, не мог рассказать, что порой ему кажется, будто он попал в ловушку, и именно из-за этого он просыпается ночью весь в холодном поту, с учащенно бьющимся сердцем. Он просто боялся напугать ее, причинить ей боль, поделившись своими страхами и сомнениями. Она была чересчур хрупкой, чересчур впечатлительной, с переменчивыми настроениями, капризами молодой женщины. Он боялся лишиться той робкой нежности, которой она его порой одаривала в моменты их близости, когда их тела сливались в редком и оттого особенно ценимом единении. И в такие секунды одиночество отступало.

Александр заканчивал сшивать на оверлоке две бобровые шкурки. Его ловкость вызывала восхищение всей мастерской. Комнату наполняло монотонное жужжание машинок «Excelsior».

В последние недели перед Рождеством в мастерской все трудились без отдыха. «Лучше бы я стал книготорговцем или управляющим кафе, — бушевал Ворм. — Эта работа не зависит от капризов сезона!» И работники улыбались: все знали, что в семье Ворм профессия скорняка передавалась от отца сыну, и так на протяжении четырех поколений. Управляющий мастерской любил это дело со всей пылкостью своей души.

Вот уже несколько лет Александр работал на Дом Фонтеруа. В течение года он выполнял самые различные обязанности — в зависимости от сезона. Все началось вскоре после его поступления на работу, когда заболел ответственный за сортировку шкурок, причем заболел в тот самый момент, когда из Лейпцига и Канады пришли огромные партии пушнины. Казалось, что Ворм сойдет с ума. Он должен был знать точную длину и плотность каждого куска меха. Ведь для того, чтобы создать цельное, гармоничное изделие, его нужно собрать из подходящих друг другу частей. Александр предложил свою помощь. Его умение оценивать меха восхитило управляющего мастерской, который с тех пор поручал сортировку соболей и горностаев только Александру. Молодой работник, бросив лишь один взгляд, учитывая тонкие цветовые нюансы, лаская мех рукой, чтобы прочувствовать структуру волоса, мог моментально рассортировать пушнину для закройщиков.

А необыкновенное умение работать на оверлоке делало его просто незаменимым в самую горячую пору года. Каждый декабрь клиенты буквально опустошали магазин, один заказ поступал за другим.

Александр чихнул и убрал ногу с педали. Мелкие пушинки подшерстка бобра щекотали его ноздри, заставляли слезиться глаза, а отдельные окрашенные волоски липли к пальцам. Молодой мужчина обернулся к настенным часам. У него осталось всего десять минут, чтобы спуститься на первый этаж и принести три манто и накидку, которые госпожа Венелль потребовала для оформления витрины. На этот раз ее дизайнерское решение будет строиться на геометрических формах, вырезанных из картона. Также она собирается использовать двигающихся марионеток. С тех пор как Одиль начала заниматься сезонным оформлением витрин Дома Фонтеруа, она приобрела некоторую известность. Прохожие останавливались, восхищенно разглядывали причудливые композиции за стеклом, а некоторые из них даже возвращались сюда на «воскресную экскурсию». В журнале «Vogue» ее витрины хвалили за особую оригинальность: искусственный снег, распыляемый с помощью вентилятора, золотые рыбки, попугаи, падающая каскадами вода, макет уголка африканской саванны… Порой фантазия госпожи Венелль уносилась столь далеко от меха как такового, что Александр задавался вопросом, зачем они вообще выставляют в этих витринах свой товар.