Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль (2006)

— Обед в итальянском ресторане, который любит Ханггартнер. При этом должна состояться передача рукописи, а затем обычные благодарственные гимны и излишества. Это может продолжаться часа четыре. Когда Ханггартнер напьется вина, которое он пьет по такому случаю — марку я могу узнать, — он топает на своих двоих на вокзал, садится на обратный поезд и едет в родное гнездо, на побережье Северного моря.

— Это уж слишком для меня, Минна. Я придумаю что-нибудь другое. Позвоните ему и как-нибудь поделикатнее поставьте в известность о состоянии отца. Скажите, что я буду рад видеть его послезавтра в концерне.

Близился полдень. Хойкен не мог оторвать глаз от жизни там, на улице. Его часто успокаивал этот вид, открывавшийся сверху. Он как будто избавлял его на короткое время от необходимости принимать срочные решения. Но Георг знал, что не может долго позволить себе пустое созерцание. Ему нужно перестроиться, научиться работать по-новому, именно так, как он представлял себе это, но как он себе это представлял?

Минна Цех и Гюнтер Байерман работали в концерне уже несколько десятков лет, Хойкен знал их с самого своего рождения. Ребенком он сидел у Минны на коленях, он помнил даже игрушку, которую она ему подарила. Ее уравновешенность и строгость положительно влияли на Георга. Долгое время он считал Минну неприкосновенной, знал ее умные ответы на все вопросы и все ее наставления выполнял так терпеливо и старательно, как это может делать только влюбленный ребенок. Однажды, когда ему было девять лет, он с восхищением наблюдал, как Минна клеит на конверты марки. Иногда она позволяла Георгу помочь ей делать это. Он точно знал, что позже должен будет сам отнести аккуратную стопку писем на почту. Чтобы ни одно письмо не упало, он держал стопку обеими руками и шел по коридорам старого здания концерна сосредоточенный, совершенно поглощенный красотой своих размеренных движений.

И вот теперь он должен изо дня в день работать именно с Минной Цех. Георг спрашивал себя, возможно ли это вообще. Любой производственный психолог порекомендовал бы ему не поддерживать подобные служебные отношения, не приближать Минну к себе и воздерживаться от ссор. Когда-нибудь нужно поразмыслить над этой проблемой, возможно, даже обсудить ее с Минной, но и на это у нее будет наготове четкий ответ — что-нибудь ясное, убедительное и такое, что ему будет тяжело опровергнуть.

Порядки, царившие в концерне в прежние времена, нравились Георгу. Тогда никто не задумывался над тем, что есть старая команда, стоявшая у истоков бизнеса и сгруппировавшаяся вокруг отца, и рядом — много очень молодых сотрудников, в которых видели замену старому штату. Переезд в новое здание сопровождался расколом между этими двумя группами. Немногие старики оказались готовы перебраться сюда. Вальяжность главного фасада, оснащенные первоклассной техникой уютные кабинеты за стеклом, амбициозный шик — зеленые внутренние дворики с чахлыми деревцами и музыкой в полумраке, — им было противно смотреть на все это. Ничего не осталось от той непринужденной обстановки, которой они наслаждались в старом здании. Вскоре одно за другим создавались новые рабочие места и новое здание начала осваивать молодежь. Простые и общительные, они мало внимания обращали на музыку во внутренних двориках, зато вечерами тщательно вычищали свои кабинеты-клетки.

Однако поколение старого Хойкена в концерне заменить было трудно. Чего Георгу не хватало, так это спутников своего возраста. Но что это за возраст и что за поколение?