Ночные тайны - Ганс-Йозеф Ортайль (2006)

Но в середине 90-х внезапно появились совершенно другие типы. Это были перезрелые мужчины в мятых костюмах, купленных в магазине «second hand» за час до посещения издательства. Они бросали свои легковесные рукописи с таким видом, будто у них не так уж много времени и они очень заняты другими делами. Писали они как бы между прочим, работая диджеями, артистами, устроителями выставок или частными предпринимателями. С их точки зрения, рукопись была маленьким шедевром и свидетельствовала об их пристрастии к театральным эффектам. «Каждое выступление перед читателями — это представление», — сказал один из таких писак. Это высказывание стало в издательстве крылатой фразой. Как ни странно, старику такое поначалу нравилось, однако позже, когда эти выскочки появились на титульном листе «Шпигеля» как шикарно одетые чистоплюи, гордые тем, что они чьи-то потомки, отец больше не хотел с ними работать. «Мне нужны парни, а не чьи-то внуки», — сказал он и отдал приказ, запрещающий иметь дело с их агентами: «Молодых авторов, которые присылают вместо себя своих агентов, я не хочу больше видеть». Тогда это прозвучало как окончательное и жесткое решение, но, как всегда, отец позволял переубедить себя при помощи одного-единственного женского взгляда. Лина Эккель так и сделала. Отец одно время был от нее без ума.

Хойкен вымыл руки. Эти кёльнские напитки пробуждали в нем сплошные воспоминания, которые невозможно было удержать в себе. Их хотелось кому-нибудь рассказать, такими свежими и злободневными они вдруг оказались. Георг вынул из портмоне монету в два евро, бросил ее в белую тарелку у входа и пошел, насвистывая, снова наверх, за свой столик. Толстая папка Петера Файля все еще лежала рядом с пустыми приборами, как будто на ночном столике в спальне. Хойкен сел и заказал еще одну, последнюю порцию можжевеловки. Его переполняли воспоминания, и он хотел докрутить фильм до конца, поэтому позволил себе еще глоток. А может, он просто боялся, что его хорошее настроение вдруг исчезнет.

Лина Эккель… Отец знал ее как работника галереи и переводчицу, поэтому был заинтригован, когда она вдруг выступила в качестве агента. Чаще всего они встречались в обеденный перерыв и исчезали в каком-нибудь кафе. Согласно их общему ритуалу, отца приглашала Лина. Она выбирала для переговоров всякий раз новые рестораны и уютные уголки, при этом отец всегда выдавал аванс, уходя оттуда без нескольких сотен тысяч, как будто попадал не к Лине, а к разбойникам. Ему так нравились ее лаконичность, напор и дерзость, с которой она вымогала у него эти большие суммы, что ей не составило большого труда добиться отмены приказа относительно агентов. Однако, по-видимому, отцу еще больше нравились ее экстравагантные наряды, длинные платья с боковым разрезом, чулки-сеточки, цветные очки, плакатный оттенок ее губной помады… да буквально все.