Комедия дель арте - Ольга Шумяцкая (2004)

Я беру подороже. Мне тоже не улыбается провести три часа на ногах в коридоре поезда. Мы беспрепятственно находим путь, поезд, вагон и даже купе. Втаскиваем чемоданы. Пыхтя, откатываем тяжелую дверь. В нашем купе сидят: дедушка в соломенной шляпе с помидором вместо носа и гусем на коленях, бабушка в черном платке с печеным картофелем вместо щек и корзиной яиц, папаша в вязаном жилете с гусеницами вместо бровей и мешком яблок, мамаша в суконной юбке с подушками вместо груди и трехлитровой бутылью домашнего вина, мальчишка и девчонка с отврати тельными ухмылками, при нашем появлении выплевывающие в нас по жвачке. Деревенская итальянская семейка собралась к родственникам на свадьбу. Или на похороны. Или на крестины. Но нам от этого не легче. Мы стоим в дверях со своими чемоданами, и деваться нам решительно некуда. Мышка уже собирается тихонько ретироваться, но тут Мурка вступает в бой.

— Это наши места! — решительно заявляет она. — Мопс, переведи!

— Дорогие товарищи! — начинаю я. — Согласно купленным билетам…

Дедушка не мигая смотрит перед собой. Бабушка пересчитывает яйца. Мальчишка с девчонкой, ухмыляясь, дают по нам залп жвачки.

— Скажи им, что сейчас вызовем полицию! — приказывает Мурка.

— Друзья! — Я прикладываю руку к сердцу. — Нам придется прибегнуть к помощи органов правопорядка.

Папаша сморкается, зажав пальцем одну ноздрю, после чего вытаскивает из кармана огромный клетчатый носовой платок и обмахивает им штиблеты. Мамаша вытаскивает из сумки четыре бутылки пива, две кока-колы, жареную курицу и расстилает на столе газету.

— Та-ак! — тянет Мурка. — Все ясно. Ушли в глухую несознанку. Мышь, давай! — И она делает отмашку, словно рефери на соревнованиях по бегу.

На авансцену выходит Мышь. Выходит она, значит, на середину купе. Встает. И вдруг… О, ужас! Глаза ее стекленеют. Колени подгибаются. Из груди вырывается хриплый стон. Мышка пошатывается и садится прямо в корзину с яйцами. На губах ее выступает предсмертная пена.

— Умираю! — хрипит Мышка.

Боже мой! И это моя Мышь! Бедная, вечно больная Мышь! Значит, она и раньше притворялась? Значит, все ее недомогания — спектакль? Но Мурка не дает мне предаться печальным размышлениям.

— Переведи им, что наша подруга очень больна и нуждается в притоке свежей крови, — командует она.

— Господа! — Голос мой дрожит. — Сейчас здесь будет развернут военно-полевой госпиталь в связи с бедственным положением здоровья нашей подруги и соратницы Мыши, только что на ваших глазах сраженной тяжелым недугом. Просим проявить понимание! Вам будет предложено в принудительном порядке добровольно сдать свою кровь. Причем всю, — подумав, добавляю я.

И начинаю установку дорожной капельницы. Дедушка смотрит на бабушку. Бабушка смотрит на папашу. Папаша смотрит на мамашу. Мамаша хватает в одну руку курицу, в другую детишек и выскакивает за дверь. Бабушка отклеивает Мышку от остатков яиц и бежит за мамашей. Папаша с дедушкой выходят не оборачиваясь — быстро и молча. Гусь издает неприличный звук. Купе свободно. Мышка встает на ноги и смеется в кулачок тихим довольным смехом. Мурка затаскивает чемоданы. Я развинчиваю капельницу. Мы берем по бутылке пива и чокаемся.

— Будем здоровы! — провозглашает Мурка.

— Или больны! — подхватываю я.

Мышка улыбается всеми своими ямочками, слегка окрашенными смущенным румянцем. Сегодня она героиня дня.

— Главное, чтобы без летального исхода! — добавляет она, и мы снова чокаемся.

Так, мирно попивая пивко, мы едем во Флоренцию. Из-за линии горизонта выплывают горы, похожие на лиловых верблюдов с засахаренными горбами.

— Смотри, Мурка, — говорю я. — Горы. Помнишь, ты хотела в горы?

— Ни-ни! — отвечает Мурка. — Что ты! Я высоты боюсь!

— А как же альпеншток? — удивляюсь я.

— Ну, с альпенштоком совсем другое дело! — И Мурка опрокидывает в себя остатки пива.