Комедия дель арте - Ольга Шумяцкая (2004)

Упрекать Мурку в безалаберности бессмысленно. Она никогда не признает себя неправой. Даже не пытайтесь убедить ее в том, что она совершила ошибку. Ничего у вас не выйдет. Мурка так повернет дело, что через минуту вам почему-то ужасно захочется извиниться перед ней. Впрочем, надо отдать ей должное: с Муркой не пропадешь. Она всегда найдет выход из безвыходного положения. Мы с Мышкой в полной растерянности стоим посреди этого несчастного Файенце, а Мурка уже в полной боевой готовности.

— План такой, — говорит она тоном распорядителя бала. — Сначала — плотный ужин. Мы его заслужили. Потом — поиск ночлега. Его мы тоже заслужили.

— Я больше на раскладушке спать не буду! — ворчливо заявляет Мышка. — Ты нам этот хэппенинг устроила, ты и спи!

Господи! Кто бы мог подумать, что Мышка знает такие слова, как хэппенинг!

— Хорошо, хорошо, Мышь, — Мурка на редкость покладиста, и это мне не нравится, — не волнуйся, будешь спать как человек.

И она ведет нас к пиццерии. В пиццерии она быстро втирается в доверие к хозяину, здоровенному шестидесятилетнему дедку с висячими седыми усами. Дедок начинает суетиться, исполняет перед Муркой танец маленьких лебедей и тащит наши чемоданы в кладовку.

— Синьор Тодеро, хозяин, — галантно представляется он.

— Спроси у него, есть ли комната на ночь, — велит мне Мурка, Самодовольно шевеля брюшком.

Комната есть. Папаша Тодеро совершенно сходит с ума от Муркиного брюшного шевеления, тащит нас наверх, показывает комнату, трясет перинами и убеждает прекрасных синьор, что лучшего места для отдохновения они не найдут во всей Италии, в чем я лично сильно сомневаюсь. Однако свои сомнения оставляю при себе. Мурка комнатой довольна, и мы спускаемся вниз ужинать. Папаша Тодеро прыгает вокруг нашего стола, сует нам под нос меню и как бы невзначай кладет лапищу Мурке на плечо. Мурка расплывается в довольной улыбке. Папаша Тодеро смелеет и кладет лапищу ниже. Это Мурке уже не нравится, и она отпихивает Тодеро вместе с его меню. Мы с Мышкой берем по куску пиццы, Мурка требует макарон. Честно говоря, это пристрастие к макаронам начинает меня беспокоить. Я боюсь, что мы не вывезем Мурку на историческую родину. Придется доплачивать за перевес багажа.

— Ты, Мурка, с макаронами заканчивай, — говорю я. — А то тебя в самолет не пустят. Придется транспортировать тебя на родину частями.

Но Мурка отмахивается.

И вот сидим мы на краю Европы в древней пиццерии с обшарпанными стенами и жуем пиццу с копченой колбасой. Пицца черствая и холодная, колбаса твердая и жирная. А на улице между тем раздаются странные звуки. Как будто кто-то куда-то бежит, потом падает, потом его шмякают об стену, потом он кричит, потом накатывают морские волны, потом начинается шторм, и рев этого шторма заполняет все кубические сантиметры наличной атмосферы. На улице разворачивается нешуточная потасовка. Сквозь стеклянные двери нам видно, как одна группа людей с палками в руках бежит к другой группе людей с палками в руках, выкрикивая какие-то лозунги, похожие на пионерские речевки. Другая группа людей тоже бежит и тоже кричит. Потом обе группы сталкиваются грудью и начинают колошматить друг друга палками.

Мышка втягивает голову в плечи и, кажется, готова залезть под стол. Мурка сильно возбуждается и, кажется, планирует принять участие в потасовке. Я прошу папашу Тодеро выяснить, в чем дело. Папаша высовывает нос на улицу, чтобы разнюхать обстановку.

— Тетаро! Чинема! — восклицает он, картинно разводя руками, что в переводе на русский язык значит: чистый спектакль, дорогие товарищи, а может быть, даже кино!

— Конкретнее! — требует Мурка.

Папаша Тодеро начинает быстро лопотать и еще быстрее размахивать руками. Из его лопотания я понимаю, что на улице происходит политический митинг с последующей потасовкой. Итальянцы вообще очень любят политические митинги, а уж набить друг другу морду — это хлебом не корми.

— Кто дерется? — интересуюсь я у папаши.