Комедия дель арте - Ольга Шумяцкая (2004)

И с ней нельзя не согласиться. Граждане открывают рты, чтобы адекватно ответить на это заявление, но тут из-за угла появляется полицейская машина. Дребезжа всеми частями тела, машина подкатывает к собравшимся. Два дюжих карабинера вылезают из кабины, лениво подходят к нашей Мурке и Чегеваре, с привычной деловитостью скручивают им руки и суют в кузов, как двух полудохлых курят. Дверцы захлопываются. Машина, переваливаясь на ухабах, трогается с места. Мы бежим следом. Проехав сто метров, воронок останавливается у полицейского участка, и Мурку с Чегеварой извлекают на свет.

— Передайте на родину — пострадала за идею! — кричит нам Мурка и исчезает за дверью.

Мы остаемся одни. Мурка арестована. Будущее туманно. Местоположение неизвестно. Друзей нет. Родина за тысячи километров. Помощи ждать неоткуда. Мы опускаемся на холодные ступеньки, прислоняемся спиной к шершавой стене полицейского участка и горюнимся. Звезды обливают нас холодным равнодушным светом.

— Вот тебе и лапы! — печально говорю я.

— Какие лапы? — удивляется Мышка.

— Ну, помнишь, Мурка хотела прельщать карабинеров толстыми лапами. Вот и прельстила.

— А она мне… — Мышкин голос дрожит и срывается. — Она мне вчера ночью свой свитер отдала. Она до-обрая, если приглядеться! — И Мышка начинает подозрительно хлюпать носом.

Из открытых окон участка доносятся крики. Потом — звон разбитой посуды. Потом — глухой стук. Кто-то отчетливо скандалит и даже повизгивает от возбуждения. Я-то уверена, что это наша Мурка дает карабинерам прикурить. Но Мышь думает иначе.

— Ее пытают! — шепчет она, и губы ее белеют.

И тут Мышка совершает подвиг истинной дружбы. Она вскакивает, рывком распахивает дверь, вламывается в участок и расталкивает бедных карабинеров, которые растопыривают руки, пытаясь преградить ей свободное продвижение к камерам. Грохоча по железному полу набойками фабрики «Скороход», она несется по коридору. Я бегу за ней.

— Где? — кричит Мышка. — Куда вы ее дели? Что вы с ней сделали? (Как будто с Муркой можно что-то сделать!) Как вы посмели? Мы иностранные граждане!

И с разбегу тормозит у одной из дверей. Тут решимость оставляет ее. Мышка не на шутку пугается. Она поднимает свою игрушечную ладошку и скребется пальчиком в дверь. Дверь распахивается. На пороге камеры стоит Мурка. Видимо, ее там даже не запирали. За ее спиной маячит Чегевара. Он подмигивает Мышке и машет над головой сжатым кулаком: дескать, «Рот фронт»!

— Ну, как ты тут? Как дела? — спрашивает растерявшаяся Мышка.

Мурка пожимает плечами.

— Нормально!

— А что делаете? — не отстает Мышь, которая совершенно не представляет, как должно проходить свидание с заключенным.

Мурка опять пожимает плечами.

— Обсуждаем судьбы мировой революции. А вы?

— Сидим на крыльце. А… тебя, случайно, не пытают?

— Кажется, нет, — неуверенно говорит Мурка. И тут выражение ее лица меняется. Неуверенность уступает место задумчивости. — А может, да? — как бы сама себя спрашивает она и сама себе радостно отвечает: — Ну конечно! Да! Да! Меня пытали! Быстро соберите местную прессу и сообщите, что тут у них в сырых застенках томится узница совести из дружественной страны, не вошедшей в Евросоюз. Пусть в репортажах обязательно укажут мое имя! — И захлопывает дверь перед носом ошарашенной Мышки.

Мышка тупо глядит на дверной замок. Дверной замок тупо глядит на Мышку. Вдруг дверь опять распахивается. Мурка высовывает в щель кудлатую голову. За ее спиной гаденько улыбается Чегевара.

— Да, и скажи Мопси, пусть свяжется с нашим посольством и закажет экстрадицию с доставкой на дом! Это так романтично! Задействуем спецслужбы, вернемся на родину с триумфом!

И засовывает кудлатую башку обратно в камеру.