Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

Виолетта и Шарлотта ждали, сидя за столом и разговаривая. Мисс Марпл старательно занималась утренним туалетом, усевшись на полке возле холодильника. В окне виднелся зеленый газон. Одри, взглянув на мать и тетю Шарлотту, увидела, как сильно отличаются они друг от друга. Виолетта — с выкрашенными в платиновый цвет и аккуратно расчесанными волосами с загнутыми вверх кончиками; Шарлотта — с шевелюрой естественного цвета (в которой проглядывало множество похожих на серебряные нити седых волос), собранной на затылке в пучок, из которого выбивались маленькие непослушные пряди. Виолетта — с легким макияжем, одетая в желтовато-коричневые брюки с вышивкой по краям и в клетчатую миткалевую рубашку небесно-голубого цвета, с рукавами, засученными выше локтей; Шарлотта — без какой-либо косметики и в платье из ткани в маленький темный цветочек на светлом фоне. Куда уж больше отличий?

При появлении Одри сестры вдруг замолчали, и она поняла, что они разговаривали о чем-то очень важном.

— Ну вот я и пришла. Умираю от голода. Как тебе спалось, мама?

— Замечательно.

Виолетта, по-видимому, только что обсуждала с сестрой проблемы, связанные с «Виллоу-Хаусом» и с Сэмом. Шарлотта, правда, почти не знала Сэма. Последний раз она видела его еще на похоронах Теобальда.

— Хочешь гренок?

— Да, тетя, очень хочу.

— Ты, я смотрю, в прекрасном настроении. Видать, тебе очень хорошо спалось, — сказала дочери Виолетта.

— Да. Кроме того, сегодня такой чудесный день. У вас уже есть какие-нибудь планы?

— Я хочу отдохнуть после всех этих замков, а ты можешь делать все, что хочешь.

Одри подумала, что ей, пожалуй, следует дать матери и тете возможность поговорить с глазу на глаз, а потому стала быстренько соображать, куда бы пойти.

— Мне хочется сходить в Кентерберийский собор, да и вообще погулять по городу. Может, нужно что-нибудь купить?

Шарлотта покачала головой.

— Спасибо, солнышко, но я накупила продуктов еще за день до вашего приезда. Так что лично мне ничего не нужно.

— И мне тоже, Одри, спасибо.

Полчаса спустя Одри уже ехала на своем автомобиле в сторону центра Кентербери. Она припарковалась неподалеку от собора и, выйдя из машины, направилась к нему.

Войдя в собор, она прошла по боковым нефам, не отрывая взгляда от свода. Она постояла перед скульптурным изображением Эдуарда Плантагенета, прозванного Черным Принцем, алебастровыми фигурами Генриха IV и Джоанны Наваррской, могилой Томаса Торнхерста и его супруги в капелле Святого Михаила, могилой Томаса Бекета в капелле Троицы. Обойдя боковые нефы, Одри направилась к клиросу. Подойдя к пересечению центрального нефа и трансепта[13], она подняла голову и посмотрела на центральную башню собора. Проникавшие через окна солнечные лучи освещали красивое сочетание архитектурных украшений, выполненных в виде вееров и щитов. Одри уже забыла, какое грандиозное впечатление производит Кентерберийский собор… Затем она стала рассматривать хоры с расставленными слева и справа скамьями, сиденья которых были обиты красной материей. Стены уходили высоко вверх — чуть ли не до неба. Одри присела на скамью и попыталась предаться размышлениям, однако так и не смогла заставить себя не вертеть головой по сторонам: уж очень ей нравилось разглядывать внутреннее убранство храма. В конце концов она сдалась и стала делать то, что ей нравится.