Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

Одри ошеломленно захлопала ресницами. Гордиться? Ее мать сказала, что ей следовало бы собой гордиться? А чем ей гордиться? Тем, что она бросила работу? Тем, что у нее больше нет спутника жизни? Тем, что еще неизвестно, сумеет ли она обзавестись семьей до того, как ее тело утратит возможность рожать детей? Одри была уверена, что гордиться ей абсолютно нечем.

— Что ты хочешь этим сказать? Чем я, по-твоему, должна гордиться? — спросила она, еле сдерживая гнев.

— Тем, что ты жила так, как сама считала нужным. Тем, что тебе никогда не приходилось наталкиваться на непробиваемую стену…

— Непробиваемую стену можно и взорвать, — перебила мать Одри.

— Ну так давай, взорви свою непробиваемую стену, — вызывающим тоном сказала Виолетта. — Человеку всегда кажется, что взорвать чужие стены намного легче, чем свою собственную.

Одри растерянно посмотрела на мать.

— Ты стоишь на распутье. Давай, найди ответ на возникшие у тебя вопросы.

— Как, например, вопрос о том, почему меня бросил Джон?

— Да, и на этот тоже. А еще — почему ты уволилась с работы, которую, как ты сама говорила, обожала. Почему у тебя вдруг возникла необходимость оставить все это позади.

Одри так сильно разозлилась, что ей захотелось вскочить и убежать. Однако она не могла этого сделать. Ответы на вопросы очень быстро доберутся до ее совести и станут ее мучить. Она знала об этом, хотя и пыталась закрыть на это глаза.

— Моя прошлая жизнь уже не имеет для меня никакого значения. Это была жизнь, которую я налаживала вместе с Джоном, — наконец ответила, обреченно вздохнув, Одри. Она стала нервно выдергивать из земли травинки.

— А Джон? Он-то налаживал ее вместе с тобой?

Одри ничего не ответила. Она попросту не знала, что ответить. Ей нужно было хоть немного отвлечься от мрачных мыслей. Она была даже рада тому, что сейчас ей не приходят на ум подходящие слова. Пока не приходят. И ей не хотелось их подыскивать. В ее сознании возникла пустота, и эта пустота давала Одри своего рода ощущение безопасности и душевного спокойствия… Затем вдруг нужные слова стали выныривать из глубины ее сознания, причем она даже не прилагала никаких усилий к тому, чтобы придать словесную форму своим чувствам и ощущениям.

— Я уже давно так не радовалась жизни, как сейчас. Давно не выезжала на природу и не слушала шелест листвы, пение птиц и журчание рек. Повседневные хлопоты и мои нескончаемые проблемы не оставляли мне времени на то, чтобы всем этим насладиться. — Она посмотрела куда-то далеко-далеко. — Теперь я уже понимаю, что не хочу возвращаться к той жизни, которая была у меня раньше. Моя работа больше не кажется мне привлекательной, хотя она и казалась мне такой еще несколько секунд назад. Я думаю, что уже не смогу предложить новых идей, да и мне от этой работы никакой пользы больше не было. В моей жизни закончился очередной период, а я до сего момента этого не понимала. Не знаю, чем я теперь буду заниматься, но возвращаться в музей я не хочу. Я чувствую, что мне необходимо заняться чем-то другим, хотя еще и не знаю чем.

Эти слова Одри были ответом всего лишь на один из возникших у нее жизненно важных вопросов. Ну хоть что-то. Виолетта решила, что этого пока вполне достаточно, и больше не стала мучить дочь. Одри необходимо найти собственный жизненный путь.

После долгой и напряженной паузы девушка снова заговорила: