Одинокие сердца - Итсасо Мадарьяга (2010)

Больше Виолетта ничего говорить не собиралась. Сэмюель растерялся: он не знал, как ему реагировать на заявление супруги. Он еще никогда не чувствовал в ней такой решительности. Возможно, это был как раз тот случай, когда человек, которому очень долго приходилось безропотно подчиняться чужой воле, в один прекрасный момент вдруг осознает, что у него вполне хватит смелости и мужества для того, чтобы дать отпор хоть целому миру — чего бы это ему ни стоило. Что-то в решительности и невозмутимости Виолетты говорило Сэмюелю о том, что она не шутит и вполне способна исполнить свою угрозу. Виолетта была готова к самым решительным шагам.

— По правде говоря, Ви, я сомневаюсь, что есть необходимость…

— Есть, Сэмюель, есть. У тебя нет права отказывать Одри самой выбирать свою судьбу, и я не позволю тебе этого сделать. На этот раз — не позволю.

На этот раз — не позволю. Было очевидно, что Виолетта терпела очень долго, что мужчины в «Виллоу-Хаусе» слишком сильно согнули ветку, и она, вместо того чтобы сломаться, выпрямилась со всей силой, которую ей придало накопившееся в ней напряжение, и стала хлестать Сэмюеля по лицу — снова и снова, снова и снова, — и хлестала до тех пор, пока совсем не перестала двигаться… Виолетта дала мужу понять, что на этот раз он и его отец с ней не справятся.

— Если я узнаю, что ты что-то пытаешься предпринять, я — клянусь тебе всем самым святым, что у меня есть — уйду из этого дома. И я отдаю себе отчет в том, что я сейчас говорю.

Произнеся эти слова, Виолетта решительным шагом вышла из спальни.

Большую часть того лета она провела в «Роуз-Гарден» — словно предупреждая о том, что готова в любой момент порвать с нынешней жизнью и что у нее есть куда уехать и чем заняться. Виолетта хотела продемонстрировать мужу, что на свете есть местечко, где ей дышится намного легче, где она чувствует себя свободной и где ей не нужно подчиняться ничьим требованиям, и что ей уже надоело молча соглашаться со всем, что ей говорят. Ее поступок был способом показать Сэмюелю, что у нее есть альтернатива и она намерена в случае необходимости ею воспользоваться. Прежде чем Виолетта уехала в Кентербери, Сэмюель проинформировал ее о своих условиях. Она подумала, что это своего рода признание того, что она победила, и одновременно попытка показать, что последнее слово все еще остается за ним — как будто она не обладала достаточной свободой для того, чтобы самой принимать решения в отношении себя и своей дочери. Виолетте было наплевать на поставленные Сэмюелем условия: Одри все равно уже оформила документы для поступления в университет, и когда настанет соответствующий момент, она выберет для себя специализацию, которая больше всего ей понравится и которой, судя по ее интересам и наклонностям, станет искусство.

Поэтому Одри без каких-либо проблем начала свою учебу в университете — после того, как провела свое последнее («доуниверситетское») лето у тети Шарлотты, наслаждаясь ее энергичностью и остротами, солнцем, морским воздухом и пикниками на лоне природы — вдалеке от повседневных забот. Одри работала с тетей в саду, помогала ей печатать на машинке статьи, читала рукопись новой книги, над которой Шарлотта тогда работала. Самое же важное заключалось в том, что Одри научилась ценить женскую независимость, научилась восхищаться жизнью, посвященной превращению профессии в страсть и хобби. Одри открыла для себя, что ей тоже этого хочется — заниматься в своей жизни только тем, что является для нее страстью и хобби.

— Мне кажется, что на обратном пути нам следует навестить тетю Шарлотту. Я ее уже давно не видела, — сказала Одри, пытаясь не показывать того, что ей стало немного совестно. — Я хорошо помню, как провела у нее то лето и какой удивительной мне показалась и она сама, и своеобразная жизнь, которой она живет. Тетя Шарлотта все еще пишет статьи для журналов?

— Думаю, что да. Кроме того, уже вышло несколько ее книг о разведении роз и… и о чем-то еще в этом роде.