Багровый лепесток и белый - Мишель Фейбер (2017)

О том, чтобы уложить Софи, не может быть и речи: девочка слишком возбуждена, к тому же у нее есть теперь чудесные новые игрушки, с которыми можно поиграть. Пока Конфетка собирается с мыслями, не зная, как ей повести себя, Софи опускается на колени перед французской куклой и тихонько катает ее взад-вперед. В тусклом желтоватом освещении спальни кукла выглядит загадочнее, чем в гостиной, но и реальнее – настоящая леди, только что покинувшая бальную залу или театр; вот-вот осторожно пойдет она по застланной ковром улице к собственному экипажу.

– Ну где он может быть? – бормочет Софи в нарочитой растерянности, поворачивая куклу на триста шестьдесят градусов. – Я же сказала ему, чтоб он ждал меня здесь…

Она во всю длину раздвигает свою подзорную трубу и приставляет к правому глазу.

– Я найду его с помощью этой штуки, – объявляет она каким-то мальчишески уверенным тоном. – Даже если он далеко-далеко.

Софи исследует комнату, наводя трубу то на одно, то на другое – на сучок в обшивке, на болтающийся шнур от шторы, на юбки своей гувернантки.

– Как вы думаете, я могу быть исследователем, мисс? – с неожиданной серьезностью поднимает она глаза на гувернантку.

– Исследователем?

– Когда вырасту, мисс.

– А… А почему бы нет? – Конфетке хочется, чтобы Софи вспомнила о книжечке, которая валяется на полу; на ее первой странице сделана надпись: «Софи от мисс Конфетт. Рождество, 1875 год».

– Могут не разрешить, – размышляет ребенок, морща лоб. – Леди-исследователь…

– Сейчас другие времена, Софи, дорогая, – вздыхает Конфетка, – в наше время женщины могут заниматься самыми разными делами.

Морщинки на лбу Софи углубляются: непримиримые убеждения няни и гувернантки приходят в столкновение в ее перенапряженном мозгу.

– Я могла бы исследовать такие места, куда не хотят путешествовать джентльмены-исследователи.

Снаружи доносится шум: какие-то люди шагают по дорожке у дома Рэкхэмов и громко распевают: «Всем веселого Рождества». Порывистый ночной ветер относит их грубые голоса.

Софи поднимается на цыпочки у окна, пытаясь рассмотреть поющих в темноте, но ничего не видит.

– Еще какие-то люди, – произносит она деланым тоном крайнего удивления, как хозяйка замка из волшебной сказки, которая пригласила дюжину гостей, а замок заполняется тысячью. Конфетка понимает, что девочка устала до безумия и ее пора уложить в постель.

– Пойдемте, Софи, – говорит она, – пора спать. Купание можно отложить до утра. И я уверена, что завтра вам потребуется целый день, чтобы как следует познакомиться со всеми подарками.

Софи отходит от окна и отдается в руки Конфетки. Она не сопротивляется раздеванию, но помогает гувернантке меньше обычного: тупо смотрит перед собой, пока та снимает одежду с ее негнущихся рук и ног. На лице у Софи странное, отрешенное выражение; в голом тельце появляется что-то обиженное, когда Конфетка мягко понуждает ее поднять руки над головой, чтобы надеть ночную рубашку.

Принеси нам сладкий пудинг,

Принеси нам сладкий пудинг

С чашей доброго вина…

Так поют внизу.

– Наверное, сейчас не надо будить мою маму, правда, мисс? – выпаливает Софи. – Она все пропустила.

Конфетка откидывает одеяло, убирает грелку, которую Летти положила в постель, и похлопывает по согретому местечку.

Не уйдем без угощенья,

Не уйдем без угощенья…

– Она плохо себя чувствует, Софи, – говорит Конфетка.

– Я думаю, она скоро умрет, – решает Софи, забираясь в постель. – Тогда ее зароют в землю.

На первом этаже хлопает дверь, и голоса смолкают – надо полагать, певцы получили свое и удовлетворились.