Любовь цыганки - Сьюзен Кинг (2019)

Гнусные, коварные бродяги, зовущие себя египтянами… гадают… по особенностям формы черепов и ладоням, утверждая, что так они узнают будущее.

Томас Хармон. Ходатайство судейских писцов (1567)

Уильям сверху вниз смотрел на Тамсину, окутанную лунным светом. Девушка откровенно уставилась на мужчину, потом развернулась и сделала шаг. Нога опять подогнулась, и Тамсина упала на колено.

– Так вы далеко не уйдете. Давайте-ка сюда.

Уильям наклонился к ней и протянул руку, желая помочь девушке сесть в седло позади него. Гнедой, и так уже встревоженный внезапным появлением человека на дороге, нервно сучил копытами. Уильям сжал колени, стараясь унять его прыть, и схватил Тамсину за руку.

– Ну же, быстрей! Они гонятся за нами!

– Кто?

Девушка упиралась, не давая мужчине поднять ее.

Уильям оглянулся через плечо. Стук копыт приближающихся лошадей, едва слышный прежде, становился все громче.

– Живей, девушка, а то затопчут!

Слава богу, дурой она не была! Топот копыт усилился, и Тамсина, ахнув, потянулась к нему в темноте. Уильям ухватил девушку за предплечье и помог ей встать. Ее ноги оторвались от земли. Девушка оперлась босой стопой о его ногу. Используя ее для опоры, она ловко, несмотря на боль, запрыгнула в седло и устроилась за спиной мужчины, крепко обняв его за талию.

– Отлично, – бросил Уильям.

Гнедой понесся вскачь. Всадник низко пригнулся. Девушка последовала его примеру. Скакавшие впереди двоюродные братья Уильяма, Джок и Сэнди, также пустили своих лошадей в галоп.

Бросив быстрый взгляд назад, всадники увидели своих преследователей, появившихся из-за гребня холма. Доспехи и оружие всадников холодно мерцали в лунном свете. Уильям направил гнедого по пологому склону, спускающемуся к вересковой пустоши. Когда спуск закончился, он пришпорил коня и вскоре нагнал своих двоюродных братьев.

Один из братьев вскрикнул, когда гнедой Уильяма нагнал его. Все трое братьев пришпорили своих лошадей, и те помчали во весь опор. Впрочем, за гнедым Уильяма лошади двоюродных братьев могли угнаться лишь с величайшим трудом. Позади них слышался топот копыт других коней, участвующих в этой дикой гонке.

По правую сторону от Уильяма виднелись золотистые искры нескольких костров. В противоположном направлении темнели высокие холмы. Не желая рисковать лошадьми, мужчина свернул в сторону огней. Двоюродные братья последовали за ним.

У подножия холма Уильям обернулся к девушке.

– Держитесь крепче, – приказал он, пуская гнедого вперед.

Конь Уильяма был сильным животным, преодолевающим значительное расстояние в каждом своем скачке. Лошади двоюродных братьев скакали по сторонам от него. От стальных касок, наконечников пик и пистолей, зажатых в руках наездников, отражался свет. Ритм стука лошадиных копыт звучал в унисон со стуком сердца Уильяма, возбуждая в нем чувство гордости и силы.

Мужчина ощущал небывалый подъем. Его дух воспарял, подхлестываемый скоростью, чувством опасности и осознанием того, кто он такой. Да, среди его предков преобладали отменные сорвиголовы и наездники. Такими были его отец и отец его отца. Непрерывная череда шотландцев, боровшихся за свободу своей земли, сердца и духа, хотя их чаще называли грабителями, а не воинами.

Джок поравнялся с ним. Из-под стального шлема улыбалось его красивое лицо. По спине струились длинные белокурые волосы. Уильям понял, что Джок чувствует ту же приятную дрожь, что и он. Причины этой бешеной скачки – несколько угнанных у англичан коров и поцелуй, украденный у английской девушки, – были забыты в горячке погони.

Уильям повернул голову и посмотрел на лицо Сэнди. Двоюродный брат лучезарно улыбался. Вилли Скотт догадывался, что причиной улыбки, сияющей на рыжебородом лице коренастого брата, была его гордость за себя и радость от того, что не дал нескольким англичанам выспаться этой ночью.