Доля ангелов - Марина Юденич (2004)

— Сообразно с законами материальной природы.

— Ма-те-ри-аль-ной?!

— Так ведь тело — до поры — будет с вами. Душа к тому времени обретет уже некоторую ясность. Относительно лестницы прежде всего. Падение ее не испугает. Пока, впрочем, для вас это слабое утешение.

— Отчего же? Я понял. На деле-то лестница ведет вниз. Куда же падать с последней ступни? Ниже нижнего? Действительно не страшно.

— Надеюсь, Господь не оставит вас и тогда…

Он поклонился слегка и собрался вроде бы уходить.

Аудиенция, дескать, закончена. Объяснения даны. Приняты. И поняты.

Чего ж вам боле?

А вот чего.

— Постойте, святой отец. Раз пошла у нас такая откровенность…

— Слушаю.

— Растолкуйте заодно про тех, кто на лестнице… Вернее, ту… Она-то при чем?

— Видели кого-то?

— И даже говорил. Как теперь с вами.

— Так ведь это то же самое, что встречи в коридоре. В тоннеле. Вы про это читали когда-то. Если забыли, так теперь самое время вспомнить.

— Вроде умершая родня…

— Не обязательно. Тот, кто ждет.

— Ждет — зачем?

— Чтобы отдать долги. Или востребовать. Вам лучше знать.

— Как востребовать?

— Каким образом, вы хотели спросить?

— Вот именно. Каким?

— Как будет решено.

— Кем, разрази вас гром?

— Тем, кто вправе.

Терпение мое лопнуло.

Какого лешего, в конце-то концов!

Что за право такое? Кем дано, где предусмотрено?!

Я играю по правилам. Ну… пусть не всегда. Иногда — нарушаю. Да что там иногда — часто. Однако ж всегда известно, что преступил. Какую черту. Чем и как могу поплатиться. Кто спросит.

Это просто и внятно.

А другое…

Библейские истории, разумеется, известны.

Так ведь сказку про серого волка тоже знаю с пеленок. Прикажете теперь каждой твари зубастой, воющей на луну, со слезами бросаться на мохнатую грудь?

Некорректное, полагаете, сравнение?

Евангелие, стало быть, — о другом? О жизни отнюдь не сказочной. Свод законов и правил. Причем наиглавнейших. Вселенских. Допустим.

Но где же санкции? Какова процедура? Объясните мне четко и ясно: кто, за что, каким именно образом — вправе карать виновных? И главное! Продемонстрируйте неотвратимость наказания. Тогда, возможно, поверю. Приму. Подчинюсь.

Так нет же! Ничего подобного.

Миллионы ежедневно и ежечасно преступают ваши заповеди, попирают самым безобразным образом — и ничего. Процветают в благополучии. Зажигают. И счастливы безоговорочно.

И я вместе с ними. И мне — хорошо.

А потом появляется Лестница.

Дохлая тетка припоминает замшелые долги.

Тощий поп поучает.

Шел, оказывается, не в том направлении. Вел себя как-то не так. Не милосердствовал. Грабил нищих. И за это — расплата.

Кто сказал? Где написано? Кем решено?

«Тем, кто вправе…»

Не знаю такого!

Ни разу не видел, не ощущал даже мимолетного присутствия!

Я еще не выбрался толком из чертова сна, не сообразил, что происходит, но уже в лютой ярости отшвырнул одеяло, сшиб тяжелую лампу с тумбочки у кровати, разбил плафон, рассадил до крови руку.

И проснулся.

Сон седьмой,

Последний. В котором душе моей настала пора…

Все наконец-то стало на свои места.

Прояснилось.

Я ничего не боялся. Был ко всему готов. К любым неожиданностям.

Хотя — откровенно говоря — знал наверняка: никаких неожиданностей не последует. Кончились неожиданности.

Впереди — полная и абсолютная ясность.

Оттого — на душе светло и покойно.

Существует, правда, одно отвлекающее обстоятельство.

Неоконченное дело.

Не слишком, впрочем, обременительное. Потому что знаю, как именно следует его завершить. Где. В какие сроки.

Но главное — есть абсолютная уверенность: потом, когда все будет позади, наступит настоящая нирвана.

Потому — спешу.