Женщины в лесу - Татьяна Поликарпова (2003)

Ольга когда-то в школе пережила увлечение геологией, но, хоть и пережила, интереса не потеряла. Потому и в горы пошла. Кроме того, у одного человека из их группы (у того самого Кости, при воспоминании о котором Ольгу особенно радовала приобретенная в горах независимость) был друг-геолог, очень красивый парень, Ольга видела его на фотографиях (учился он в другом городе) и втайне думала, что могла бы в него влюбиться. Одним словом, немало нашлось чего, что заранее расположило Ольгу к попутчику. Тем более что сердце ее, надежно защищенное случившимся на перевале, было, по ее мнению, в безопасности.

Скоро они знали, кто что, куда и откуда.

Ольга спросила, приступая к своему плану — поговорить о геологии:

— Ну а что было у вас на практике?

Он махнул рукой:

— Да обычно: холодно, грязно…

— Делали-то что?

— Эксплуатация нефтяных скважин…

И снова продолжения не последовало…

«Что же он, разговаривать не хочет? Думает, я из вежливости его расспрашиваю? Ну что ж… Спросим о другом, житейском», — ехидно подумала Ольга.

— Это правда, что вы, геологи, все свободное время пьете?

— Откуда ты взяла?

— Видела любительские фото у одного парня. Там его друг — геолог с товарищами — только за бутылкой. Иных вариантов нет.

Геолог чуть нахмурился, наклонил голову, и крыло темных волос скользнуло на лоб. Он молчал.

— Ну и вообще… говорят, — добавила Ольга безжалостно.

Он глянул на нее — и в глазах было любопытство: мол, что, будешь мораль читать? Колючая насмешка: говорят! Кто бы говорил! — но встретил взгляд прозрачный и спокойный; светлые зеленоватые глаза на смугло-розовом лице доверчиво и доброжелательно ждали, что он ответит.

И она увидела, как его глаза разоружились: насмешка осталась, но стала ласковой.

— Правильно говорят, — кивнул он ей миролюбиво. — А как ты хочешь, чтоб было? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — Знаешь, как бывает на буровой? Качаем в скважину глинистый раствор — тундра, мерзлота. Температура где-то минус семь-восемь. Это в июне! И вдруг — на! Рвет скважину! С ног до головы в жидкой глине. А нужно ж доделать, законтурить…

Ольга кивала: да, да, она слышала — законтурное обводнение, чтоб давило на нефтяную копилку и нефть бы поднималась.

— Ну и после всего этого не то что вымыться — обогреться негде! Зуб на зуб не попадает. Одно спасение — выпить. Так всю практику.

Ольга жадно припрятала его рассказ, весь до малейшего оттенка в интонациях, чтоб потом, когда-нибудь, выпустить его и пережить заново самой: и липкий холод глины, и тяжесть низкого северного неба, и заскорузлость окоченевших пальцев, орудующих железом. Но это потом, это успеется, это уже ее!

— Ну ладно… — Ольга глубоко вздохнула, будто перевела дух, и вдруг упрямо тряхнула головой. — Ладно! А в общежитии? Там чего?

— Ну в общежитии… Там — кто как… Привычка уже.

— А ты? Ты как?

— А что я — лучше всех? — Парень недовольно нахмурился: мол, чего привязалась?

«Просто не хочет хвалиться, — подумала Ольга. — Если б пил, не такое у него было б лицо: ясное, с румянцем на высоких скулах, с таким открытым взглядом. Неожиданно для самой себя она заявила:

— Я не верю, что ты пьешь! — Получилось это у нее так торжественно, будто она клятву давала. Ей стало смешно. И они одновременно расхохотались.

— И на том спасибо, — еле выговорил парень.

Ольга почувствовала облегчение, что неприятная тема — сама ж ее вызвала! — нашла выход в этом смехе. Напряжение кончилось — и они хохотали долго, то успокаиваясь, то снова принимаясь.

— Наградила ты меня… орденом трезвости… Ну и ну… — приговаривал геолог.

Они смеялись, привыкая друг к другу, словно осваиваясь в незнакомом помещении, куда неожиданно попали вместе. Вдруг Ольга спохватилась:

— Ой, а как же тебя зовут? — и укоризненно покачала головой: — Дескать, как же это? До сих пор не знаю.