Визажистка - Ольга Клюкина (2003)

— Где взяла? — достав из кармана замусоленный блокнот, приступил к допросу рыжий.

— Купила.

— У кого?

— У соседа снизу. У Вовчика. То есть Владимира.

— Ясно, значит, приобрела у Владимира Калашникова? Сбыт краденого.

— У Калашникова.

— Работала с ним?

— С кем? С соседом? Нет, что вы!

— Да нет, я про струмент тебя пока спрашиваю.

— Пока даже не дотрагивалась.

— Не ври давай. Наклепала им уже чего-нибудь?

— Чего?

— Ты этим своим дружкам уже успела какие-нибудь татуировки сделать? Или как? — блеснул зубами милиционер.

— Вы о чем? Кому? Да нет же, я говорю… О ком вы? — удивилась Вера.

— Пока что о двоих — о Владимире Калашникове и Василии Летове, которые в данный момент скрываются от органов правопорядка. Спрашиваю, ты на них точно еще ничего не наклепала? Я бы добавил в особые приметы. Когда есть какие-нибудь наколки или приметные родинки, легче искать, а особенно по всяким рисункам. А ихней шкуры все равно не жалко.

— Нет, — ответила Вера. — Я ничего не делала. Это чересчур сложно. Учиться надо.

— Жалко, — сказал рыжий. — Лучше бы пометила их всех для пользы дела.

Вера не сказала, что потренироваться один раз ей все же пришлось. И не на ком-нибудь, а именно на Вовчике, Владимире Калашникове, который буквально допек ее своими бесконечными просьбами что-нибудь изобразить на его не по возрасту желтоватой, безжизненной коже. То и дело, буквально каждый день, он появлялся в «салоне», где чувствовал себя вполне естественно, как дома, разваливался на диване и начинал показывать Вере разные похабные картинки и наклейки, варианты того, что хотел бы запечатлеть на своей руке или груди.

Наконец Вера не выдержала натиска и сдалась, согласившись попробовать по специальной инструкции сделать на предплечье у Вовчика маленький пробный узор — традиционную античную раковину в виде веера.

Вера тогда еще подумала: ведь как раз в это место младенцам делают обычно прививки, чтобы они потом не болели страшными, смертельными болезнями. Пусть и у Вовчика будет на руке что-то вроде прививки против «озвериности».

Для Веры раковина всегда была особым, тайным символом.

Она часто представляла: вот маленькая ракушка лежит на дне огромного океана, вокруг нее — подводный мир. Наверху бушуют бури, тонут корабли, рыбы и диковинные морские существа ведут неустанную борьбу за существование… А раковина лежит себе тихо, незаметно, и кажется, с ней ничего не происходит. Но между тем внутри ее непонятно из чего — из песка, влаги, комочка неодушевленной плоти — появляется драгоценная жемчужина.

И ведь точно так же и в душе человеческой. Причем в самой тихой, незлобивой душе…

Конечно, братец Ленки наверняка мечтал бы увидеть на своей руке огнедышащего дракона, которого оседлала голая амазонка, но Вера сказала: «Слишком сложно, для начала только это смогу», — так что ему пришлось согласиться.

Господи, сколько глупостей все же у нее в голове! Вот ведь и теперь…

«Нет», — ответила сейчас Вера милиционеру не задумываясь. И сразу же пришла в ужас: получалось, что этим ответом она ставила себя на сторону преступников, скрывала особые приметы, отказывалась помогать органам правопорядка, то есть поневоле становилась соучастником их темных дел.

«Ничего, все равно Вовчик говорил, что скоро сотрется, такая краска», — придумала она себе мысленное оправдание. И перевела дыхание.

— А чего же купила, если струмент краденый? — хитро прищурился рыжий.

Его юный подручный, казалось, спал с открытыми глазами: похоже, все происходящее ему было до лампочки, и он разглядывал книжную полку.

— Откуда же я знала?

— А он чего сказал? Калашников?

— Сказал, что какой-то знакомый этим делом занимался, а потом ему надоело. Вот и продает по дешевке.

— Надоело, значит, — усмехнулся рыжий. — Тебя табуреткой по голове шандарахнуть, тоже небось надоело бы сразу. Придется конфисковать.